Когда-то где-то — в "Студенческом меридиане", кажется — кто-то подробно расписывал, чем вдохновение отличается от азарта. Мол, вдохновение приносит плоды и моральное удовлетворение, а с азарта только выгораешь подчистую, унд аллес ( Видать, тот, кто это накропал, сам никогда вдохновением не страдал, и Муз его ни за какие места не кусал. Потому что фигушки-то вам, тот же самый хрен, только в другой руке. Выложился на эндцать страниц — и сдох

@темы: Общехрень

---

NataliaGer, добро пожаловать )

@темы: О прекрасном, и вообще, Леди и джентльмены, Дайроводство

---

Dotosha, проходите, располагайтесь пожалуйста )

@темы: Леди и джентльмены, Приятности, Дайроводство

---

Как я завидую летним отпускам и летним поездкам!... Люди, какие же вы счастливые!

@темы: Общехрень

---

- Человек должен уметь иногда посмеяться над собой, иначе он сойдет с ума, -- ответил Блад. -- Об этом, к сожалению, знают очень немногие, и поэтому в мире так много сумасшедших.
(с) Рафаэль Сабатини

@темы: Ценные мысли

---

Художник K. Henderson

@темы: О прекрасном, и вообще

---

Ь! Хочется того, чего мне по штату не положено — поддержки и понимания. При том, что ответить на простой вопрос, с какого хрена и за какие заслуги на все это претендуется, Аля McLorin не в состоянии ( Просто зависть, наверное: у других же бывает!
Как тот Пятачок, в общем, который сам не знает, чего хочет...

Макс уперся на выпускной, но парадный портрет его аттестата и прочее подобное — завтра. Сегодня некогда, очень занята депрей.

@темы: Кристально чистый эгоизм

---

О протезах и котах - 13

Предыдущее vereskovyj-sklon.diary.ru/p113217866.htm?from=l...

* * *
Пока изготавливали протез для Гая, его самого поместили в стационар – культя тоже нуждалась в подготовке. Протез рыжий заказал на порядок лучше того, что был у монгрела на Амои: здесь это выходило относительно дешево, так что экономить не имело смысла. Да и вопросы, откуда у него средства и почему он помогает постороннему не-гражданину, задавать, слава Богу, некому. Благодаря более сложной системе подсоединения к нервным окончаниям, процедура подготовки тоже становилась сложнее и продолжительней. Впрочем, когда через неделю Катце навестил своего подопечного, тот немного неловко продемонстрировал рыжему ажурную металлическую конструкцию, ставшую продолжением его плеча, и пока не упакованную в биопластик до полной отладки. Следующие четыре дня монгрел еще провел под наблюдением медиков, после чего был выписан с диагнозом, который сам перевел на привычный язык как «мы сделали что надо, дальше обживайтесь с этой штукой сами».
Протез и в самом деле пока еще слушался недостаточно хорошо, однако Гай упрямо старался задействовать его где только можно, чтоб побыстрее «разработать», и тащил в искусственной руке все нехитрые пожитки, которые были необходимы ему в клинике. Катце не стал вызывать такси, поскольку натужно хмурый монгрел – а каким он еще мог быть в свете того, что пришлось принять от рыжего очередное благодеяние? – без обиняков заявил, что оголодал на больничной диете и хочет жрать. Как собака. Катце тут же вспомнилась барышня с собачкой, которой он скормил кругленькую сумму только ради того, чтобы Гай не влез в историю и не привлек к свой не совсем ординарной личности излишнего внимания. Впрочем, денег было не особо жаль. К тому же протезист не взял с них ни копейки сверх перечисленного Катце на собачьи нужды, почти смущенно признавшись, что даже с учетом стоимости изготовления и имплантации всех трех конечностей – двух лап и одной руки – и необходимости пригласить для помощи ветеринара, переплатили ему почти вдвое.
И почти сразу воспоминание рыжего материализовалось прямо по курсу, перед поворотом из больничного парка на улицу, где находилась цель похода – кафе или что-то в этом роде. Правда, на сей раз оно было без лохматого груза на тонких загорелых руках, а длинную коттоновую юбку в цветочек заменили бежевые брюки, делая ее малоотличимой от множества обитавших в этом городе таких же девушек.
- Привет, - прекрасное видение улыбнулось так, словно они знакомы всю жизнь, а не полторы недели, и нет в этом знакомстве ничего необычного. – Ребят, поехали ко мне, а? У меня тут машина; поживете хоть недельку на природе, с чистой экологией и натуральными продуктами, а то какие-то вы… заморенные. А понравится, так и на месяц оставайтесь. Или на все лето. Отдать весь долг мне пока нечем, зато прокормить вас – без проблем, ну и места в доме достаточно.
Катце ожидал много чего, но точно не такого. Привыкший к сдержанности, он, тем не менее, не стал сейчас скрывать свое удивление – выгнул бровь. А Гай вдруг принялся хохотать так, что рыжему сразу пришел на память Гардиан: так смеялись мальчишки, еще не узнавшие гнилой жизни в трущобах, не обозленные, не разочаровавшиеся.
Девушка уставилась на него округлившимися глазами, но, кажется, почти готова была рассмеяться за компанию.
- Чего это с ним? – без обиняков спросила она у Катце, кивком указав на заливающегося Гая.
- Это у него адаптационное, - спокойно объяснил рыжий.
- Ааа… Так вы едете или нет?
Гай перестал смеяться, вопросительно воззрился на Катце:
- Поедем?
Поехали, разумеется. Заскочили только в отель, забрали вещи -- и отправились. Рыжий все равно пока не знал, куда им двигаться дальше: всю последнюю неделю он питался информацией, лишь слегка приправленной сигаретами и кофе, но приглядев для себя и Гая десяток возможных маршрутов, так и не смог выбрать ни одного, поскольку не было ответа на простой вопрос: для чего, какой смысл?
Кар был новенький, но тесный, на высокой платформе, жизнерадостного апельсинового цвета. Выехав из города, они неслись по довольно приятной безлюдной местности: мимо рощиц, рощиц на пригорках и пригорков без рощиц. Все это периодически перемежалось следами человеческой жизнедеятельности – полями, фруктовыми садами промышленного вида и размера, и другими, не всегда понятными рыжему сельскохозяйственными насаждениями. Однако вся эта зелень слишком быстро примелькалась, и Катце перенес свое внимание на девушку – ее звали Морин Ларга, как хозяйка кара сообщила им среди прочей не слишком обременительной для мозгов информации, которой успела поделиться за время пути. Теперь уже рыжий в подробностях разглядел ее: прямые волосы чуть ниже плеч, пепельные, с едва уловимым сиреневым оттенком; аккуратная худая фигурка в аккуратной неброской одежде. В общем-то, не было в Морин ничего особенного, за исключением ресниц да цвета глаз.
- Не боитесь везти к себе совершенно незнакомых людей? – спросил Катце, поправляя под курткой приятно ласкавшую бок кобуру. Не то, чтобы он ожидал здесь какой-то опасности, и от девушки в том числе, но предусмотрительность еще никому и никогда не мешала.
- Не-а. – Морин покачала, или скорее, завертела головой. – Даже если вы психи, то из другой оперы – не опасные. А если воры – так людям с такими деньгами у меня красть все равно нечего… И потом, долг платежом красен, верно?
Чувство нереальности первый раз посетило Катце, когда прибыли на место, и он увидел дом – длинный, одноэтажный, сложенный, видимо, из плит какого-то известкового минерала – непонятно, натурального или искусственного – и нехитро декорированный на стыках темными пластиковыми рейками, так что сразу пришли на память виденные в далеком гардианском детстве картинки о средневековой Терре. Дом окружали какие-то заросли, невысокие, но достаточно буйные: Морин утверждала, что это сад, и Катце не стал пытаться ее переубедить. Какая ему, в конечном счете, разница?
Кроме сада при доме имелся широкий двор с постройками и загородками: за одной из таких загородок бродили куры, а на самом дворе носились в энном количестве собаки, судя по внешности – ближайшие родственники той самой, с забинтованными лапами. Не обращая ни малейшего внимания на чужих, они тут же скопом бросились к хозяйке -- амойцы даже не сразу сообразили, что это всего лишь выражение собачьей радости. Однако Морин очень быстро их расшугала и разогнала, и потащила слегка прибалдевших от местной экзотики гостей в дом, показывать главные достопримечательности – душ, кухню, холодильник, набитый едой, и, конечно, комнаты. Впрочем, разглядеть свое временное жилище Катце не успел, ему позволили только бросить вещи за дверь, и тут же увели на веранду, кормить, как «уставшего с дороги». Хотя судя по аппетиту и скорости поглощения пищи, Гай устал куда как сильнее.
Потом долго сидели на веранде, и разговоры ни о чем казались самым лучшим и уместным – просто потому что ветер легко трогал волосы и протянувшиеся снаружи почти к самому столу зеленые ветви, и был он теплым, с запахом чего-то неуловимо свежего, горьковато-сладкого. И потому, что сочетание собачьего тявканья, щебета птиц и шелеста листвы тоже ощущалось как правильное и уместное, успокаивало… и делало окружающий рыжего мир еще более нереальным.
Только под вечер, когда на солнце набежали серьезного вида тучки, приняв душ и переодевшись в чистое, Катце добрался наконец до отведенных ему апартаментов и смог как следует их разглядеть.
Комната оказалась небольшой, узкой, и обстановка ей под стать: через узкое окно текли ранние пасмурные сумерки, на полу растянулся узкий половик в разноцветную полоску. И только на узкой кровати, нарушая общий стиль, почти на всю ее небольшую ширину совсем не узким клубком свернулся здоровенный пестрый кот. Катце закурил -- не торопясь, несмотря на то, что с последней выкуренной сигареты прошло уже несколько часов, а потом подошел и дернул угол покрывала, надеясь, что нахальная зверюга кубарем скатится с него на пол. Но тот даже положения не изменил, только отъехал в результате Катцевых действий ближе к краю.
- Борзеешь? – невыразительно поинтересовался рыжий, заваливаясь на кровать, так что котяра оказался у него под боком, и стряхивая пепел на узкое пространство между кроватью и половиком.
Кот сделал морду ящиком и вид, будто вопрос был риторическим.
На следующий день Катце спросил у хозяйки о своем приятеле по койке.
- А, это!... – Кажется, Морин даже не сразу поняла или не сразу вспомнила, о чем речь. – Это кот. – И добавила исчерпывающую информацию:
- Он здесь живет.
Произнесено это было таким тоном, словно речь шла о чем-то очень обыденном и одновременно совершенно постороннем, не имеющем к ней никакого отношения.
За несколько следующих дней Катце успел узнать, что Морин встает в пятом часу утра, что участок ее представляет собой одну обширную пересеченную местность, всю в кочках, пригорках, оврагах и клочках непролазного кустарника, а за домом есть маленький консервный заводик, полностью автоматизированный простейшей техникой и запускаемый в действие раз или два в год. Что по участку с утра до вечера бродят овцы и пара коров, которых собаки с большим энтузиазмом и шумом загоняют вечером в просторную постройку в полусотне метров от дома и сада. Что их хозяйка постоянно возится с какими-то малопонятными для рыжего хозяйственными делами, пару раз за день бегает проверить своих овец --несмотря на то, что весь немаленький участок в несколько квадратных километров обнесен изгородью, через которую даже самой шустрой овце в жизни не перебраться. Все это было для него непривычно настолько, что рыжий стал всерьез привыкать к постоянному чувству нереальности.
На самом деле ничего не происходило. Просто шли дни, а за ними еще дни, иногда пасмурные, порой с дождиком, но чаще солнечные, в жизнерадостном собачьем лае и шелесте теплого ветра.
Дни текли мимо него. Катце словно в оцепенение какое-то впал: понятия не имел, что ему делать дальше, и даже не был уверен, что хочет это знать. Не было больше никаких проблем, требующих немедленного разрешения, никаких важных дел и забот – все это исчезло, растаяло вдали, в сознании невозможности вернуться на Амои. Он даже курить меньше стал; мог целыми днями сидеть под деревом в саду или во дворе, среди деловитой собачьей суеты и практически не испытывая при этом никакого дискомфорта, лишь непривычную отрешенность, которой столько раз пытался, но так и не смог достигнуть в той своей жизни, что осталась теперь позади. Катце казалось, будто он смотрит на самого себя со стороны, с каким-то отстраненным удивлением: никогда в жизни с ним подобного не случалось.
Зато Гай обвыкся чуть ли не на следующий же день; то и дело оказывался то в одном месте, то в другом, то с хозяйкой, то с собаками, которые, видимо, тоже признали в нем своего; почти с детским любопытством осваивал примитивные, хоть и не всегда безопасные сельскохозяйственные орудия вроде граблей или топора. По правде сказать, Катце никак не ожидал от него столь быстрой адаптации: несколько лет жизни в Кересе кого угодно могли вогнать в перманентное тупо-агрессивное состояние, когда любой чужак воспринимается как потенциальная опасность. То, как быстро Гай освоился в новых условиях, даже в какой-то мере раздражало, хотя на самом деле рыжий понимал: тот тоже испытывает чувство нереальности, только другого рода – ощущения как в волшебном сне, когда все можно, потому что все равно все не на самом деле, и единственное ограничение – не делать того, что не велит Меченый… да и то в основном затем, чтобы не напоминал о себе лишний раз и не мешал радоваться жизни. Наверняка со временем, когда улягутся так разом обрушившиеся на монгрельскую голову впечатления, пройдет и это простодушное оживление, Гай станет привычно осторожным, вспомнит Амои и все, с ней связанное, а пока… Не делает ничего, что действительно могло бы ему повредить, и ладно; остальное – не Катцевы проблемы.
Сам же он как так и оставался в стороне от всего, почти все время молчал и никуда не жаждал двигаться с места. Морин вначале посматривала на него с недоумением, но не более того, а после пары неудачных попыток растормошить и вовсе перестала обращать внимания на такое своеобразное поведение рыжего, довольствуясь общением с Гаем. И это вполне устраивало всех троих. Единственным, кто регулярно искал компании рыжего, был кот. Зверюга не блистал красотой и вообще имел довольно странный вид, словно по его шкуре походя прошлись паяльной лампой, оставив среди обгоревшего дочерна неравномерные клочья серого и палевого цвета. На самом деле никто его не поджигал, конечно, кот с рождения щеголял таким окрасом, однако для Катце это было еще одной непривычной вещью.
Каким-то краем сознания он даже испытывал к коту нечто похожее на благодарность. Стоило рыжему задержаться на одном месте чуть дольше, как его хвостатый собрат тут же оказывался рядом. Обстоятельно и не морщась обнюхивал окурки в «обгрызенной» стеклянной чашке, которую Морин выделила Катце вместо пепельницы, мог долго бродить по кровати, выбирая место, где улечься, совершенно независимо от того, была она пустой или на ней уже лежал Катце. Кот не ластился и не лез на руки; обычно прислонялся спиной к боку рыжего и принимался намываться, или разваливался возле ноги, по-хозяйски облокотившись о ботинок. Ночью так же бесцеремонно забирался под бок или укладывался на поясницу, если рыжий спал на животе. Он и не возражал, кот был не слишком тяжелым, а его тепло ощущалось на спине довольно приятно. Было непонятно, как это животное проводило свои дни и чем занималось до появления Катце, но теперь оно явно считала своим долгом сопровождать рыжего в доме и во дворе.
Это был их молчаливый союз чужеродных для этого места элементов.

Продолжение следует...

@темы: АнК, Имитация творческого процесса, Мистер Фик-с, О протезах и котах

---

Сразу говорю: нижесказанное не относится ни к кому из моих ПЧ-Избранных, и вообще ни к кому из тех, с кем когда-либо приходилось обмениваться комментами.

Было дело не так давно: один автор достаточно интересных и неплохо написанных фиков вопрошал у себя в дайре: почему нет комментов? Видно же по статистике, что ходят, читают, но — молчат (
Мне тогда тоже стало интересно еще и потому, что тоже там молчу . Допустим, из-за чего по моим фикам народ безмолвствует, я примерно знаю, и это на самом деле настолько понятно и закономерно, что по большому счету даже не обидно, хоть и бывает иногда грустно. Но у автора недоуменного поста картина явно совсем другая, к тому же пишет действительно неплохо, сюжетные линии интересные, герои отнюдь не картонные, и язык, в отличии от моего, легкий и не корявый )
Если бы додумалась раньше, то наверное, написала бы человеку свое мнение, но сейчас, после драки кулаками махать — смысл-то?
А ларчик... Фокус всего лишь в том, на мой очень личный взгляд, что при внешнем движении сюжета отсутствует движение внутреннее. По сути, персонажи топчутся на одном месте, блуждают в зеркальном лабиринте по замкнутому кругу постоянно повторяющихся страстей, переживаний и прочего подобного, не меняясь и ничего не приобретая. И не теряя, кстати, даже если сами вроде бы считают иначе. Что на входе. то и на выходе, грубо говоря. Из всего, написанного этим человеком, есть только полторы главы, где дело обстоит иначе, и вот в эти полторы главы я по-настоящему влюблена. Не не станешь же из-за них одних комментировать довольно объемный опус... Тем более, что давно уже, высказывая мнение о чьем-то творчестве, стараюсь не преувеличивать и не наводить тень на плетень, а критиковать предпочитаю только хорошо знакомых людей, когда уверена, что мою критику поймут правильно и не огорчатся из-за нее.

@темы: Ценные мысли, Лирическое отступление

---

От этих двух вещей у меня хронический мозговынос — смотрю и тихо млею )

Художник Evelyne Brigeois

@темы: О прекрасном, и вообще

---

Как у нас вчера с вечера чудно громыхало и поливало!
Несколько часов подряд гроза ходила над городом кругами, временами гремело почти не переставая. И видимо, погоде самой понравилось, потому что с утра наблюдались слабые попытки повторить ))
В центре обошлось без происшествий, а вот на базе, на работе, с утра обнаружилось полное отсутствие электричества. Когда разобрались с электричеством, оказалось, что не подают признаков жизни два компа, один в бухгалтерии, другой у кассирши. В итоге повезли реанимировать в край.

@темы: Общехрень, Нах арбайтен, Пролетая над Парижем

---

Kano Njar, приветствую!

Какими судьбами, если не секрет? )

@темы: О прекрасном, и вообще, Леди и джентльмены, Дайроводство

---

Художник Yanush Stanislaw Godlewski

@темы: О прекрасном, и вообще

---

О протезах и котах - 12

Предыдущее vereskovyj-sklon.diary.ru/p113065736.htm

* * *
Возможно, имел бы смысл еще один сверхдальний – и сверхдорогой, соответственно – перелет: чем дальше от Амои, тем больше шансов на долгую и спокойную «новую жизнь». Но Катце решил, что они могут позволить себе задержаться месяц-полтора на тихой аккуратной планете с красивым названием Мирейт, ландшафты которой чем-то неуловимо напоминали рыжему шахматные доски с фигурами в обиталищах блонди. Тем более, что если верить рекламе в галактической сети, в протезировании конечностей здесь действительно знали толк, а цены были вполне божеские.
Сняли пару относительно скромных номеров в хорошем отеле, привели себя в порядок по максимуму, и пока Гай несколько беспокойно пережевывал свой завтрак, Катце подключился к гостиничному терминалу, навел справки. К тому времени, как монгрел покончил с едой, он уже знал, куда они поедут по поводу нового протеза, на какое качество исполнения могут рассчитывать и какую приблизительно сумму там оставят.
Такси высадило их возле очередной «шахматной фигуры» -- белого, словно гипсовая лепнина, и такого же замысловатого по форме здания. Его строгие и плавные одновременно линии красиво оттеняла темная зелень посаженных вокруг деревьев. Впрочем, при ближайшем рассмотрении это оказалось даже не здание, а целый небольшой комплекс с дворами, переходами, некими подобиями внутренних садиков, неожиданно напомнившими Катце укрытые куполами сады удовольствий в богатых районах Мидаса. Правда, принцип устройства тут был совсем другой, однако впечатление осталось.
В первом же зеленом внутреннем дворике к Катце и Гаю подошла приятная девушка в светлой форме, и с хорошо вышколенной служебной приветливостью поинтересовалась, что их интересует. Катце объяснил цель визита, и девица тут же проводила их в другой подобный же дворик с фонтаном, где ненавязчиво сплавила своей почти точной копии, такой же молодой и хорошенькой, в такой же подогнанной по фигурке форме.
В результате амойцам было предложено либо записаться на завтра, либо подождать около получаса, пока доктор освободится и сможет их принять.
Они присели на край маленького «капающего» фонтана; Катце принялся мечтать о том, как бы закурить, а Гай склонился носом почти к самой воде, разглядывая уже подзабытую за годы, прошедшие после Гардиан, вещь – камешки, отчетливо видневшиеся на дне. Синтетическое покрытие дорожек, внешним видом имитировавшее песок, глушило шаги, отчего казалось, что немногочисленные посетители, время от времени проходившие через этот сегмент клиники, ведут себя подчеркнуто тихо. Впрочем, подумал Катце, наверняка и акустика помещений специально проектировалась для той же цели.
Обещанные полчаса только подходили к концу, когда из нужного кабинета показалась уже знакомая девушка, и направилась к Катце с Гаем. Однако на месте действия нарисовалась еще одна девушка, в длинной юбке, невысокая и хрупкая; по крайней мере, она казалась такой по сравнению с огромным кудлатым псом, которого с трудом тащила на руках. Передние лапы у пса были упакованы в объемистые повязки. Служащая клиники заметила даму с собачкой слишком поздно, и прежде чем смогла каким-то образом отреагировать, та, ловко поддев ногой приоткрытую дверь в кабинет, просочилась туда вместе со своей громоздкой ношей. Служащая затопталась в растерянности и, пролепетав жалобное: «Извините» в сторону Катце и Гая, тоже нырнула в кабинет, где, судя по долетавшим до фонтана голосам, уже начинали понемногу накаляться страсти.
- Чего это она с псиной к врачу? Протезы, что ли, думает собаке пришить? - «проснулся» Гай.
Катце не ответил, прислушиваясь к разговору, все громче доносившемуся из кабинета. Монгрел не стал больше ничего говорить, и кажется, последовал его примеру.
- …Я же сказала: заплачу сколько надо!
- А я вам сказал: мы животных не обслуживаем, ни за какие деньги! Отправляйтесь в ветлечебницу; все, мне надо пациентов принимать!
- В ветлечебнице ему протезы не сделают, это надо на другой конец галактики лететь, на этой отсталой планете ему максимум – колесики приделают. Мясники!
- Для собаки колесиков вполне достаточно, дорогуша!
- Да это же передние лапы! А поворачивать ему как?
Прения затягивались. Доктор с явным трудом сдерживал раздражение, а хозяйка лохматой псины не собиралась сдаваться. Ее интонации становились то близкими к отчаянию, то возмущенными и обвиняющими, когда она начинала доказывать, что существуют собаки, которые ничем не хуже людей и в чьей-то жизни могут оказаться даже важнее; что клиника, в конечном счете, может же оформить документы как на протезы для нее самой. В какой-то момент показалось, что девушка вот-вот начнет плакать и умолять, однако она снова перешла в наступление. Несмотря на всю настойчивость, впечатления «железной леди» она не производила, но и невротичной барышней Катце тоже не показалась. Девушка как девушка, в общем -- только на редкость упрямая. У нее был звонкий, не обладающий особой глубиной голос, и больше ничего, кроме разве что желания во что бы то ни стало обеспечить новые ноги для кудлатого существа, которым, она, по всей видимости, дорожила. Это невольно зацепило даже рыжего, а Гай, который прислушивался к странной беседе с все более и более напряженным вниманием, в конце концов и вовсе вскочил с бортика фонтана и двинулся в сторону приоткрытой двери кабинета с таким выражением на лице, словно кто-то отчаянно звал туда лично его.
Катце как-то сразу понял, в чем дело, и что должно за всем этим последовать, и, широким шагом обгоняя монгрела на пути к кабинету, успел только подумать: а понимает ли сам Гай? Догадывается ли, что почти наверняка ведет его память о том давно потерянном для него Рики, который считал, что лучше умереть, но не сдаться и не уступить собственной слабости?
Легко оказавшись впереди своего подопечного, и так же легко отодвинув служащую, не ставшую по другую сторону двери менее растерянной, Катце поздоровался с хозяином кабинета, и прежде чем тот, удивленный его вторжением и не сразу переключившийся с жаркого спора о собачьих проблемах, успел сказать рыжему хоть слово, без предисловий поинтересовался, существует ли все-таки сумма, за которую он согласился бы снабдить собаку искусственными конечностями. Выражение недоумения не сразу покинуло лицо протезиста, но видимо, он уже начал проникаться идиотизмом ситуации, потому что усмехнулся:
- Ну разве что тысяч за пятнадцать талеров.
Рыжий быстро прикинул в уме курс – выходило чуть меньше шести тысяч кредитов, с такой суммой можно расстаться достаточно безболезненно.
- На какой счет перевести деньги? – тут же взял он быка за рога.
Доктор снова как-то нервно усмехнулся, почти хихикнул, и назвал банковские реквизиты для перевода. Похоже, ему просто стало интересно, действительно ли этот рыжий псих со шрамом намерен взять и выкинуть такие деньги на явно чужую собаку. А если нет, то как отреагирует.
Катце, не теряя времени, перевел деньги, используя свой наручный комм и кучу кодов доступа.
- Проверьте зачисление, - кивнул он в сторону рабочего компьютера на столе врача, как только – довольно быстро – пришел ответ о переводе.
Лицо протезиста из скептично-любопытного стало ошарашено-недоверчивым, он нерешительно, словно боясь ловушки, потянул к себе клавиатуру и отправил запрос. И больше минуты в немом изумлении созерцал результат.
- Д-да, конечно, - с трудом отрываясь от монитора и переводя взгляд на Катце, пробормотал он. – Все будет сделано в лучшем виде. Э-э… - он в нерешительности переводил взгляд с рыжего и Гая, который уже успел под шумок пролезть в кабинет, на виновницу торжества. Однако девушка , судя по всему, находилась в еще большем замешательстве, совершенно не зная, что сказать, и лишь глядя на своего неожиданного благодетеля широко раскрытыми глазами в обрамлении длинных ресниц, густых и красиво загнутых. Катце мимоходом отметил про себя, насколько яркий и живой темно-серый цвет этих глаз.
Понимая, что он единственный из присутствующих полностью владеет ситуацией, Катце был вынужден взять командование парадом в свои руки. Он назвал протезисту свое имя – вернее то, что значилось в его новых красивых документах, представил в том же духе Гая и кратко изложил цель их визита. Доктор сразу почувствовал себя в своей тарелке, встрепенулся и вспомнил о своих обязанностях хозяина кабинета. Улыбнулся девушке так, словно это вовсе не она мотала ему нервы невыполнимыми запросами битых пятнадцать минут, и попросил подождать немного в коридоре, поскольку господам назначено на это время, а ее и ее песика он примет, как только освободится.
- Итак, молодой человек, - уже по-деловому, отбросив конфетную любезность, обратился он к Гаю, как только собаковладелица исчезла за дверью, - показывайте вашу конечность… Где вам удалось раздобыть этот раритет, скажите на милость? Вы бы еще крюк прицепили, как в древних терранских фильмах про пиратов!...

Продолжение следует...

@темы: АнК, Имитация творческого процесса, Мистер Фик-с, О протезах и котах

---

Рафаэль Сабатини. «Псы Господни»

Этой книге со мной повезло несколько больше, чем «Мечу ислама»... если не считать, что я опять целый месяц прособиралась написать отзыв Не знаю, почему так, вспоминаю-то я о ней регулярно и с удовольтствием
Как-то так получилось, что в этом романе были на каждом шагу припрятаны маленькие сюрпризы лично для меня. Самое начало до странности напоминало «Морского Ястреба», а потом оказалось, что обе книги связаны общим временем действия и героями, почему-то ужасно приятно было встретить в сюжете Оливера Трессилиана, его брата и Розамунду )
А главгерой оказался почти точной копией нежно любимого когда-то Джереми Питта из ОКБ, и все — я растаяла ))) Ну поавда и повозмущалась, почему мне раньше не доложили, и я столько лет не знала о существовании такого чуда.
Было довольно прикольно читать эпизоды, в которых фигурирует Елизавета: своеобразно смотрится настолько реально прописанный персонаж на фоне картонных главных героев )
Причем самым картонным, на мой взгляд, оказался, как ни странно, фрай Луис. Может, и не набор штампов — обычно инквизиторам от авторов достается лишь негативная оценка, по-моему — то кандидат в штампы точно. Не спрашивайте, почему. Есть в нем что-то такое — чересчур. А вообще то, что представители инквизиции описываются чаще как люди, как жертвы затянувшегося коллективного психоза, довольно интересно. Хотя я считаю, что Сабатини слишком мягко их расписал, наверняка и психически неуравновешенных фанатиков, и потерявших последнее человеческое расчетливых интриганов было в разы больше, чем можно предположить, читая этот роман.
Зато само описание царившей в Испании атмосферы порадовало. Никакого нарочитого нагнетания, но вот тот оттенок безумия, невольно заставивший вспомнить картины Гойи — он есть. И ровно в той пропорции, в какой надо, имхо.
Но самым-самым неожиданно оказались словопрения Маргарет с представителями инквизиторского суда. На этом месте я все ей простила и подвинула на второй план всех остальных персонажей. Кто знает, что такое хороший мозготрах, тот меня поймет ) Следить за этой приправленной эмоциями игрой логики и софистики было одно удовольствие! ) Жалко, мало дали

[J]Paula_m[/J], дорогая, спасибо тебе огромное еще раз за этот чудесный подарок

@темы: Приятности, Сабатини, Друзья, Круг чтения

---

Художник Сверчков Николай Егорович

@темы: О прекрасном, и вообще

---

О протезах и котах - 11

Предыдущее vereskovyj-sklon.diary.ru/p111132953.htm

* * *
- Остальные где? - потребовал отчета рыжий, как только немного оклемался и убедился, что погони не будет. По его прикидкам шансы, что за ними таки вышлют что-нибудь, просто из принципа -- чтобы не было обидно за державу, неспособную перехватить при попытке к бегству зарвавшегося экс-фурнитура, -- равнялись примерно семи против трех. Ну и опять же, теоретически этот экс-фурнитур вполне мог продать федералам все секреты Танагуры, которых ему в Эосе не забыли бы, даже не обладай блонди абсолютной памятью.
Пилот, поежившись под пристальным взглядом начальства, словно это и не он только что увел шаттл с орбиты из-под обстрела, неопределенно кивнул в пространство:
– А там. В кают-компании. – И тут же поморщился, втянув голову в плечи: видимо, делать ею такие резкие движения было еще рановато.
- Почему не ответили на мой вызов?
На лице инопланетника появилось беспомощно-смущенное выражение:
- Так они того… не могут. Квасили всю ночь.
- По какому, интересно, поводу? – Несмотря на не предвещающий ничего хорошего тон вопроса, сам рыжий полагал его чисто риторическим. Однако оказалось, что повод у командира, его помощника и второго пилота действительно был. Во всяком случае, так они сами считали, судя по объяснениям их лохматого товарища.
- Они тут вчера в каком-то баре новости смотрели, - охотно сообщил парень, -- вот им там и шепнули, что инквизитора – или как он у вас называется? – нового назначили потому, что старого типа на запчасти разобрали. Ну командиру жалко типа стало, красивый же мужик был, прям как русалка. Вот они и того… за упокой души, значит.
- Где это ты у элиты душу видел? – обдав пилота ледяным высокомерием, поинтересовался Катце. А внутри неожиданно шевельнулось что-то вроде сожаления, что не суждено ему увидеть реакцию господина Эма, узнай тот про поддатого контрабандиста, пускающего в заштатной забегаловке слезу по золотисто-зеленой красе бывшего нейрокорректора, а потом, прихватив с собой ящик дешевого пойла, устраивающего на борту шаттла, в теплой дружественной обстановке, продолжение банкета и поминки в одном флаконе. За упокой души, ага.
Однако бредовая мысль не развлекла, а почему-то выбила из равновесия: он вдруг понял, что не может отрицать наличие души у того, кто и спустя год с лишним все еще помнил о погибшем друге и испытывал боль – так же, как он сам. Однако обсуждать наличие или отсутствие души у господина Эма с непроспавшимся контрабандистом Катце не собирался.
- Ну а ты что? – спросил он пилота, пытаясь отвлечься от некстати подкативших мыслей.
- А я дежурный.
- По горшкам? – презрительно уточнил рыжий, внезапно вспомнив старую гардианскую дразнилку.
Разумеется, инопланетник его не понял, но Катце было безразлично.
Адреналиновая волна, на которой, несмотря на внешнее спокойствие, он действовал с момента Гаева звонка из бара, схлынула; наступал шок. Конечно, его наступление еще можно было на некоторое время отодвинуть, вплотную занявшись пьяной командой, размещением в мизерных жилых отсеках, рассчитанных на почти вдвое меньшее количество людей, чем оказалось на борту сейчас, или выяснением, насколько Гай пострадал в утренней драке… Однако в действительности это ничего не меняло. Впервые в жизни Катце изменил своему долгу, бросил свои обязанности и подчиненных на произвол судьбы, и это угнетало настолько, что не было сил даже злиться на виновника происшедшего – хотелось просто отключиться и не осознавать сорвавшейся с катушек действительности.
Все следующие дни, до конца перелета, он пребывал в мрачной прострации; засев в углу кают-компании, ломал и крошил сигареты, потому что курить столько, сколько он привык, было нельзя – система очистки воздуха и так еле справлялась в перегруженном людьми пространстве. В качестве компенсации, чтобы как-то продержаться, пока нет возможности действовать, и от тебя ничего не зависит, Катце сжевал почти все имевшиеся в наличии нехитрые стимуляторы, изрядно опустошив бортовую аптечку. А Гай со своей стороны ему в этом помог, через несколько часов после взлета свалившись с высокой температурой: плечо отсутствующей руки воспалилось, вызвав дергающую боль и лихорадку. Как бы идеально не крепился его протез, удары такой силы, какие он, не чувствуя боли от возбуждения, раздавал противникам в драке, не могли пройти для Гая без травм. Глядя на искореженную искусственную конечность, Катце очень подозревал, что пару-тройку дырок в нападавших – локтем или костяшками пальцев – монгрел вполне мог пробить. Пришлось через каждые 4 часа колоть ему антибиотик, хотя это решило проблему лишь частично: монгрел очень тяжело переносил продолжавшую держаться невысокую температуру и так и провалялся на койке весь перелет. Хотя для Катце в этом был даже свой плюс – он не видел и не слышал причину своих бед, тем более, что тот почему-то старался без крайней нужды никого ни о чем не просить и все время молчал.
Контрабандисты, видя настроение шефа, тоже не решались лишний раз его беспокоить, посматривали почти с опаской. Один только Доннехи немного разряжал обстановку: парню все было по барабану, поскольку осуществилась хрустальная мечта всей его жизни – сбежать с Амои. Из-за этого он, еще гражданин, и оказался в свое время в компании, где его не мог не заметить Катце, быстро пристроивший к делу шустрого и толкового юношу. Из-за этого же, из-за неудачной попытки улететь, загремел два года назад в Керес. И в итоге оказался единственным, перед кем рыжий не испытывал теперь чувства неисполненного долга.
Сожалеть о сделанном шаге он по-прежнему не собирался, но все равно было муторно.
Немного отходить Катце начал, только когда добрались до места назначения – гнезда контрабандистов в горной пустыне на одной из планет, совсем недавно вошедших в состав Федерации, и местные партнеры Катце по бизнесу, пусть уже бывшие, взяли на себя хлопоты о документах для него и его спутников. Впрочем, особой трудности для них это и не представляло: на планете, где за последние десять лет четыре раза сменилась власть, и была соответственная политическая и экономическая обстановка, контрабандистские кланы пользовались уважением и имели немалое влияние.
От сознания, что не совсем бесцельно убивает время, раз уже делается все необходимое, чтобы они с Гаем могли двинуться дальше, Катце немного успокоился. У них с монгрелом даже стали иногда завязываться беседы, поскольку им-то занять себя пока было нечем (Доннехи уже успел влился в новую среду, решив остаться с контрабандистами ); в один из таких разговоров Гай вдруг разоткровенничался и смог рассказать кое-что относительно таинственных личностей, так жаждавших свести с ним знакомство поближе.
Оказалось, причиной всему был злополучный Люк, который после того, как траванулся дрянным наркотиком, по временам совсем впадал в детство, затевая такие игры, что друзья только за голову хватались. Мог, например, начать разводить костер на кровати или, заткнув слив раковины, с любопытством наблюдать, что будет, если вода перельется и потечет по всей квартире. Почему-то приятелям Люка не приходило в голову бросить такую обузу на произвол судьбы, присматривали за ним по очереди, благо, чего-чего, а свободного времени у монгрелов достаточно. Главная проблема была вовсе не в этом, а в том, чтобы скрыть недееспособность друга от чужих: когда в трущобах становится известно о таких вещах, неизбежен нездоровый интерес, провокации и наезды – еще бы, это ж событие среди унылого кересского однообразия! Разумеется, из дому Люка не выпускали – а он, к счастью, и не рвался, и вообще был довольно покладистым, делал все, как ему говорили. Правда, стоило друзьям на минуту отвернуться, и он уже находил себе новую забаву, далеко не всегда безобидную. Однако в те несколько дней, когда в Кересе случилась неразбериха и перебои с раздачей питания, и приходилось пробивать себе дорогу силой, чтобы не остаться без своей законной порции, приятели Люка вынуждены были отправляться туда вместе, прихватив с собой и его. Пару раз пришлось ломиться к раздаче всем скопом, потом ажиотаж немного спал, Люка стали оставлять в сторонке под присмотром кого-нибудь одного – так, чтобы были под рукой и могли придти на выручку остальным, если что. В конце концов это себя оправдало, и при очередном недоразумении «дополнительный голос» в лице Норриса оказался очень кстати. Правда, он рассчитывал, что по-быстрому сбегает, даст кому надо в морду и вернется к оставленному на его попечение Люку, однако вышло не совсем так. Когда «бизоны», несколько потрепанные, но гордые и с добычей, выбрались из толкучки, считавшейся в трущобах очередью, Люк мирно беседовал с каким-то левым типом, причем тип в основном слушал и поддакивал. Слушателя, естественно, шуганули, но всерьез не восприняли. И только уже дома кто-то из них просто так, от нечего делать, поинтересовался, о чем таком Люк мог болтать с чужаком. Тот честно и совершенно спокойно ответил: о том, почему взорвался Дана Бан.
Для Катце этого рассказа оказалось достаточно, чтобы сложить два и два. Федералы и раньше проявляли нездоровый интерес к кересскому люмпен-пролетариату, наивно надеясь, что смогут с этого боку каким-то образом влиять на положение дел на Амои. Хотя рыжий очень подозревал, что сами агенты, которые занимались этим непосредственно, давно уже уяснили для себя, что организовать во что-нибудь умело деморализованный местный контингент, и даже просто воодушевить на какие-то идейные взгляды на период дольше, чем до первой бутылки стаута – дело абсолютно безнадежное, просто их начальство не желает этого признавать. В результате болтались внедренные в трущобы шпионы так же бесцельно и бессмысленно, как и сами монгрелы, да имитировали бурную деятельность, набивая рапорты собранными где ни попадя сплетнями. Спецслужбы Амои смотрели на это сквозь пальцы и отловом врага в Кересе не озадачивались, справедливо полагая, что овчинка не стоит выделки, принося Федерации больше пустых расходов, чем пользы. Кто же мог знать, что подвернется на пути резидентов такой вот Люк с эксклюзивной информацией о Дана Бан?
Впрочем, скорее всего, амойская контрразведка время от времени перекупала кого-то из тоскливо прозябавших в Кересе федералов, превращая их в двойных агентов. Потому что ничем другим Катце не мог бы объяснить теперь ту легкость, с которой в СБ Эоса приняли его идею устроить облаву на заинтересовавшихся Гаем неизвестных. Не иначе, в Танагуре что-то знали, а рыжий со своей авантюрой просто оказался к месту и ко времени.
Катце поднял глаза на умолкшего в задумчивости Гая – возможно, тот возвращался мыслями к Сиду и остальным «бизонам», понимая, что никогда больше их не увидит. Этот человек разнес по камешку всю его жизнь, по его вине погибли самые дорогие для Катце люди, а теперь благодаря его тупому упрямству рыжий потерял и последнее, что еще оставалось – свое привычное место под солнцем, дававшую хоть какую-то иллюзию смысла и цели. А он, Катце, возился с ним, тратя время и силы… и, судя по всему, будет продолжать возиться дальше. Почему? Наверное, потому что Ясон, ничтоже сумняшеся, вынес своего убийцу из горящего ада по просьбе Рики – Рики, который, прекрасно понимая, какую роль сыграл старый друг в его судьбе, напоследок простил ему все и беспокоился о нем. Если они, погибая в пламени, не желали мести, то какое право имеет он, живой и невредимый, сводить их решение на нет? Какое право у него мстить за то, что простили они, и топить того, кого они такой ценой спасали? Вариантов быть не может, он будет и дальше делать все, что в его силах, для последнего человека, для которого еще может что-то сделать, по одной единственной причине: потому что Рики просил об этом. А может, просто – потому что Рики.

* * *
Через неделю надежные фальшивые документы для Катце и Гая были готовы. На самом деле у рыжего было искушение оставить монгрела на память коллегам по контрабандному бизнесу, благо, был тот все-таки не совсем дурак и сгодился бы для этой рискованной профессии. Но, кроме всего прочего, останавливало то, что планета, по мнению рыжего, находилась недостаточно далеко от Амои, в этом был немалый риск. Да и протез Гая все еще пребывал в антирабочем состоянии.
Поэтому были приобретены билеты в средний класс на лайнер дальнего следования. О том, что на такие рейсы идет очень тщательная проверка, Катце своему спутнику говорить не стал, чтобы тот не начал нервничать и беспокойным видом не навлек на них подозрения. Однако товарищи контрабандисты не зря уговорили Катце обзавестись документами не местными, а невесть каких куличек: на таможне к ним, как к инопланетникам, отнеслись без особого интереса, перетрясли только их багаж, на удостоверение личности едва взглянули. И даже на дешевый электронно-механический протез хорошо одетого молодого человека посмотрели сквозь пальцы, довольно невнимательно выслушав объяснения Катце, что он и его спутник предпочитают заказать новый уже в пункте назначения, так как там специализируются на такой технике. Оказывается, можно было и не трудится, подбирая достоверную причину, таможенникам было все равно. Вот на сто рядов просветить рентгеном новый протез и остатки старого (его просто оттяпали под корень лазерным резаком, насколько было возможно) на предмет недозволенных вложений – это они сделали очень даже старательно. Видимо, на тот момент в местных базах данных не было никаких сведений о преступлениях, совершенных инопланетниками, и спецслужбы устраивали по-настоящему серьезные проверки только для своих соплеменников, чужие аборигенов не волновали.


Продолжение следует...

запись создана: 14.06.2010 в 15:35

@темы: АнК, Имитация творческого процесса, Мистер Фик-с, О протезах и котах

---

Еще одна коллекция )

Очередной побочный эффект раскопок в сети — пока искала подарки, заодно нашла много-много всего вкусного интересного )

@темы: О прекрасном, и вообще

---

У меня вчера состоялось открытие дачного сезона. Ужасно не хотелось его открывать, при дедовой-то любви к бессмысленной работе ( Но все оказалось не так страшно; выяснилось, что Макс с клубникой давно нашли друг друга, и в итоге меня на нее не послали Так что просто посидели с заслуженным клубниководом вдоль морковных грядок, подергали травку (на некоторых даже морковку видели ), потрепались )) Потом дед, которому моральная поддержка нужна все-таки гораздо больше практической, выгнал нас домой. Всегда бы так!
Макс, правда, еще успел смотаться к бабку в частный сектор, помог ее мужу вычерпать воду из погреба — если помните, мы в этом году глобально тонули на все всероссийские Новости и Вести. Вернулся домой уже в двенадцатом часу. Если ему верить, какой-то мент пытался остановить, спрашивал, сколько ему лет вообще, что он так поздно бродит, получил ответ: «Пьяный был, не помню», озадачился и задерживать не стал. Но это опять же, если наивно верить тому, что способен натрепать Макс

@темы: Пролетая над Парижем, Игра в слова

---

HerbstRegen, с Днем Рождения )

Надеюсь, непраздничное настроение уже ушло туда, откуда пришло, а если вдруг нет, то сделает это в самое ближайшее время )

Пусть вся жизнь именинницы будет, как погожий июньский день — долгой, солнечной и безмятежной

Чайная коллекция в подарок ))

запись создана: 13.06.2010 в 03:58

@темы: О прекрасном, и вообще, Леди и джентльмены, Поздравлямство