Опять Aries.днев удалила...
А Гало с простыми смертными не общается, недостойны (

@темы: Йадослив, Дайроводство

---

Какой-то не знаю кто оставил коммент к рисунку... А потом удалил... Наверное, специально, чтобы я от любопытства умерла
Но, как говорил ослик Иа: "Не обращай внимания, медвежонок Пух". Просто настроение поныть, как же пропустить такой отличный повод )))

@темы: АнК, Книга жалоб и завываний, Вся жизнь — бесплатный цирк

---

Когда я уже перестану лезть в бутылку от «неправильных» пейрингов?
Ведь всерьез же портит настроение какая ни то шапка во фленте на ночь глядя

@темы: АнК, Кристально чистый эгоизм, Про-странности

---

Erno, с Днем Рождения!

@темы: О прекрасном, и вообще, Леди и джентльмены, Поздравлямство

---

Елена Петрова, «Август»

@темы: О прекрасном, и вообще

---

Приступ идиотизма

И чего спрашивается Остапа понесло?
Как бы так от себя днев закрыть, чтобы и на флентное не вылазить и никому жизнь не отравлять?

@темы: Сволочь с ясными глазами, Леди и джентльмены, Дайроводство

---

Прода проды

Название: Лекарство от фатума
Фандом: АнК
Автор: ~Алиция~
Бета, она же альфа: Линнел
Пейринг: Катце/Рауль, Катце/ОМП, Ясон/Рики
Рейтинг: R
Жанр: агнст, романс
Статус: закончен
Дисклаймер: на чужое не претендую
Предупреждение: сиквел к "Компромату", АU, ООС, смерть персонажа.

Начало www.diary.ru/~vereskovyj-sklon/p166996368.htm

***
Они не виделись несколько дней, и Рауль не пытался звонить. Он понимал, что раз уж исчез - как сквозь землю провалился - Ясонов любимец, то Катце сейчас наверняка мотается в режиме угорелой лошади, мобилизованный на круглосуточные поиски. И в кои-то веки Эм мог понять друга: неизвестно, кто из них в данный момент был первым кандидатом на коррекцию: Минк или сам нейрокорректор.
Столкнулись случайно, в лифте Эос, и очень вовремя. Говорить было не о чем: обо всех последних новостях, вернее, об их отсутствии, Рауль знал от Ясона, сильно спавшего с лица за эти дни. По этой уважительной причине Катце снова оказался прижатым к первой попавшейся вертикальной поверхности и… Ну, просто приятно было чувствовать, что вот он, весь тут. Пусть сколько угодно говорит, будто Рауль скатился до уровня несовершеннолетних монгрелов, пусть хоть что говорит.
Пусть таинственно улыбается, замыкается в себе и держится почти равнодушно, Эм уже на все был согласен. Злиться на рыжего не имело смысла: если снова попытаться его уничтожить, блонди самому будет только хуже, вплоть до необратимого сбоя – эксперимент с утилизацией очень убедительно это доказал. Настолько, что Рауль считал неплохим результатом почти полное возвращение к обычному стабильному состоянию. Лишь небольшое остаточное явление, вроде слишком яркого воспоминания о пережитой в спецбоксе боли, немного беспокоило его. Но что с этим делать, главный специалист по психологии элиты и людей понятия не имел, поэтому приходилось пока жить так.
Рыжий, судя по всему, тоже не настроен был говорить, только осторожно добрался до затянутой в неизменную перчатку кисти Рауля и погладил ее.
Замечательно, теперь с ним обращаются, как с обиженным пэтом! Этот жест, утешающий и снисходительный одновременно, Эм не раз наблюдал у фурнитуров, опекавших элитные игрушки в Академии. Все-таки у людей поверхностное мышление, они, не задумываясь, ставят на одну доску совершенно различные категории, основываясь лишь на общем внешнем сходстве…
Но пальцы рыжего пару раз прошлись по тыльной стороне кисти и сжали его ладонь – так, как когда-то, в самом начале карьеры, сжимала дружеская рука Ясона – ободряя, обещая поддержку. От порыва прижаться к дилеру еще сильней Рауля удержало только одно – опасение продавить Катце грудную клетку.
Хотя до стыдного хотелось никуда не отпускать, забрать себе, в полную свою собственность. Жаль, совершенно нереально последовать тому сценарию, которым он пугал рыжего: определить его в фурнитуры, а Ясон пусть командует клоном. И дело не в формальностях, не в оформлении нужных документов. Все гораздо сложнее. Катце привык вести беспокойную жизнь, связанную с постоянным напряжением и риском, и втиснуть его в прежнее однообразное существование – миссия, без прямого вмешательства в мозг невыполнимая. От скуки рыжий вполне способен затеять какую-нибудь авантюру, еще почище раскопок в секретных файлах. Ничего, у Рауля хватит влияния и средств, чтобы не спустить его с крючка.
До остановки лифта оставалось двадцать шесть секунд. Эм решил не гоняться за недостающим прекрасным мгновением, тем более, что доктора Фауста никогда не одобрял за жадность и недальновидность. Вместо этого чуть отстранился, вынул из кармана сьюта коробочку – заказ, который ему со всем почтением передали на КПП Эос. Вложил в ладонь Катце:
- Надеюсь, ты будешь это носить. Мое-то местоположение известно практически всегда …
Лифт остановился и распахнул двери через секунду после того, как рыжий спрятал подарок во внутренний карман.

***
Катце сидел в каре неподалеку от «черного хода» Эос и, пытаясь собраться с мыслями, разглядывал содержимое коробки, полученной от Эма.
Перед тем, как рыжий покинул лабораторию, где обитал его клон, Рауль сказал ему:
- Я пришлю медикаменты на двухнедельный курс. Принимай, пожалуйста.
Прислал, кто бы сомневался в его дотошности и педантизме.
Все то время, пока пытался нащупать следы Ясонова пэта, Катце не подпускал к себе мысли о блонди. И был почти рад, что бурная поисковая деятельность напрочь вытеснила из жизни все остальное. Можно было сохранять и растягивать «посмертное» состояние безразличия, не переживать, не придумывать себе лишние проблемы.
Но в лифте все смело, как взрывной волной. Он снова обожал это несносное искусственное создание, готов был вцепиться и держать, пока не случилось еще что-нибудь, что снова раскидает их по разные стороны ими же созданной преграды.
Рауль, нереально умный мой бестолковый блонди. Неужели МОЙ?.
Рыжий хмыкнул. Сначала убивает… не до конца, а теперь ластится - а как иначе перевести поведение Эма на человеческий язык? - и сует подарки. Человеку бы Катце такого не спустил, но блонди не виноват, что он блонди – тяжелая форма совершенства. Как не виноват ни в чувствах рыжего, ни в их прискорбном постоянстве. Наверное, ему вообще несладко из своего надмирного существования оказаться втянутым в путанные и иррациональные человеческие отношения. Но главное – Катце для него не только существует, но и что-то значит, раз тот четко назвал свои действия местью: мстят только тем, в ком видят равных. Но чудилась за всем этим горькая и глупая, детская какая-то, обида. Выплеснул ее Рауль – и успокоился.
Ерунда полная, если подумать. И очень похоже на правду, если отбросить рассуждения, прислушаться к своим чувствам и его эмоциям.
Большое и страшное чувство, однако, не мешало дилеру критически исследовать Раулев подарок. Что и говорить, вещь безупречная, наверняка штучной работы. Платиновый наручный комм, ничем не напоминающий фурнитурский браслет: три матово поблескивающие узкие полоски, соединенные в двух местах перекладинами в форме буквы Х, а в третьем – продолговатым шестиугольником самого коммуникатора, по виду похожим на серо-голубой опал, со «всплывающим» голографическим экраном регулируемого размера. Но при всей аристократической изысканности, неизвестно, можно ли будет его снять, если примеришь. Хотя, судя по словам Эма, подлянки не предвиделось. Зато… Что он там говорил про местонахождение?
Катце таки выкроил время и в тот же вечер, подвинув все нарастающую тревогу за Рики, поковырялся во внутренностях дорогой игрушки. Замка-ловушки не обнаружил, зато раскопал маячок. Махнув на все рукой, рыжий перебил на обновку часть нужных данных и надел. Старый комм с номерами, которых не следовало знать даже Раулю и Ясону, предусмотрительно переложил в карман поближе.
Пусть блонди радуется, что он постоянно на виду. А надо будет отправиться в какое-нибудь особенно неприличное и неприятное место – можно подвесить к маячку программу-обманку и запускать по мере необходимости.

***
Раулю требовалась совсем мелочь – чтобы Ясон утвердил статью расходов на недавний заказ Синдиката. Он позвонил Минку в первом часу дня, но того не оказалось на месте, что вызвало у генетика легкую досаду. Административную работу он не любил, старался разделаться с утра пораньше, начиная самым нудным и заканчивая мелочами вроде резолюции главы Синдиката, как сейчас.
После обеда Рауль столкнулся с Зави.
- Судя по твоему приветливому лицу, - сказал Орфей, поздоровавшись с мрачным Эмом, - ты тоже не в курсе, где Ясон. Все его ищут. Видимо, Консул никак не может оторваться от своего пэта, залег с ним… на дно.
Задетый инсинуациями в адрес друга, Рауль снова попытался дозвониться до него. Минка мало того, что не было – секретарь не мог сказать, где он и когда вернется. Генетик набрал номер еще через полчаса. С тем же результатом.
За последние дни Ясон, заметно для одного Эма, из фатально счастливого камикадзе превратился в нечто замкнутое и напряженное, не пытался поддеть, как прежде, когда Рауль лез с нотациями, не спорил, застыл, словно и впрямь изо льда: ударь посильнее – пойдет трещинами. Призвав к порядку свою все растущую тревогу, генетик принялся наводить справки.
Тряхнул диспетчерскую службу и выяснил, что последний маршрут Ясона был в Харбей, то есть в сторону Цереса. Неприятно удивленный, он попробовал копнуть еще, но дальше след терялся.
Впрочем, был ведь еще Катце. Прежде чем набрать его номер, Рауль мельком глянул, где он есть: красная точка высветилась в районе все того же Цереса. Красноречивое совпадение.
Эм набрал вызов.
Катце вызов сбросил.
Возмущенный блонди снова бросил взгляд на следящее устройство, словно искал там объяснение фокусам рыжего. Но маячок мигнул в последний раз и пропал.

***
Сухая и твердая, едва прикрытая какой-то несимпатичной растительностью, земля вновь вздрогнула под ногами Катце. Выругавшись про себя на двух безголовых монгрелов, которые невесть зачем застряли в такой момент в бывшем убежище, он уже собрался идти и пинками выгонять Рики с Гаем из смертельно опасных подземелий, когда они, наконец, объявились.
Теперь у дилера уже не вызывало вопросов, почему так долго: бледно-серый, взмокший от усилий, Рики едва тащил явно не способного двигаться приятеля. Похоже, того задело взрывом, притом весьма серьезно.
Катце кинулся к ним:
- Дарк, быстро в кар! Я погружу Гая…
Но Рики неожиданно уперся, стал что-то объяснять, задыхаясь и отталкивая рыжего.
С трудом Катце разобрал, что речь о Ясоне. Удивляться некогда, сперва надо найти выход.
Кипящий в крови адреналин заставил мозги работать в ускоренном темпе, с предельной ясностью. Рыжий представил себе Минка, потрепанного взрывом, без ног… Глава Синдиката позволивший себе оказаться в таком состоянии – безусловный кандидат на полную нейрокоррекцию. А Рики тогда…
- Пусти, я пойду к нему! – Дрожащий от слабости монгрел жалко дернулся в его руках, довершая картину грядущей безысходности. Что ему оставалось? Только отпустить и по возможности облегчить смерть в ревущем пекле бункера.
Картинка с уходящим монгрелом казалась плоской. Мир полностью лишился объема. Рыжий не испытывал ни жалости к этим двоим, ни зависти, хотя мог бы – и то, и другое. Но в плоском мире, где живым был только тоскливый однообразный ветер, остались лишь неизбежность и бессилие что-то изменить.
И все-таки он идет вслед за зыбкой черной фигуркой. Что-то не дает просто так отпустить их, какой-то выработавшийся за годы работы на блонди навык – все проверить, все выяснить до конца, прежде чем сказать: выхода нет.
Добирается до блонди, обогнав обессилевшего монгрела на два десятка шагов. Ясон и искалеченный сидит в луже собственной крови, где пляшут отсветы взрывов, словно король на троне. Катце пытается убедить Минка, что еще, возможно, успеет его вытащить, но тот произносит единственную фразу:
- Уходи немедленно и уезжай. Это приказ.
И больше будто не видит рыжего, смотрит только на спотыкающегося, но решительного Рики. Никогда еще бывший фурнитур Консула не видел на его лице столько эмоций. А может, просто сполохи играют на бледной коже и в потемневших глазах, создают иллюзию…
Рыжий спешит к выходу и думает, что его уход похож на смерть гораздо больше, чем недавняя утилизация.
- Назад! – вклинивается в гул и рокот пламени требовательный голос, и Катце только сейчас замечает Рауля, несущегося навстречу, как локомотив. – Поможешь мне.
Ни выражение прекрасного лица, ни тон ничем не напоминает сейчас о том размякшем от неумелой нежности существе, которое он последний раз видел в лифте. Скорее, это снова дух возмездия, едва не светящийся от сдерживаемой ярости.
- Рауль, ему уже не помочь...
У блонди презрительно дергаются губы:
- Преждевременная констатация неизвестно чего. Поверь, не стоит принимать за чистую монету все, что он говорит.
Катце ничего не остается, как идти за ним.
Вернее, бежать; у блонди, который думает, что просто быстро идет, скорость хорошего скакуна. Рыжий не успевает толком различить, что происходит, когда Рауль приближается к Консулу и пэту. А те выглядят как безмятежно обнявшаяся парочка. Катце замечает только, как летит далеко в сторону черная сигарета.
Рауль подхватывает монгрела на руки и торжественно вручает Катце:
- Забирай его, идите как можно быстрее. Что в сигарете?
Катце не знает точного состава.
- Потом разберемся, - отмахивается Рауль. – В крайнем случае, Ясон устроит еще одно показательное самоубийство, если паршивец загнется. Давайте, вперед.

***
Это довольно фееричная картина – когда один великолепный блонди, растрепанный, присыпанный гарью и перемазанный в неестественного цвета кровище тащит на себе то, что осталось от другого, не менее великолепного.
Обогнав рыжего, Рауль сгружает Минка на заднее сиденье его кара и быстро возвращается, чтобы подхватить на руки полубессознательного Рики. Его укладывают почти поверх Ясона, а так и не пришедшего в себя Гая – рядом с задним сиденьем. Катце с трудом отрывает взгляд от хозяина, ему дико видеть перехваченные какими-то импровизированными жгутами обрубки ног и тут же – ясный, осмысленный взгляд синих глаз, глядящих так, словно у них всего лишь очередное совместное дело, не более.
- Бери мою машину и гони на стоянку возле Мистраля, без вопросов, - вновь командует Эм, уже с водительского места. – Я тебе позвоню.
Приходится подчиниться.
Два кара взмывают в воздух. Позади, из глубин Дана Бан вырываются первые вспышки пламени.

***
Стоило поблагодарить судьбу – или Рауля – за то, что комм завибрировал и высветил его номер прежде, чем Катце добрался до аукционного центра. С парковкой проблем не возникло, обслуживающий персонал из пиетета к роскошному кару только раскланивался с рыжим, не смея задавать вопросов. Дилер прошел на верхний уровень и вызвал такси. Адрес блонди озвучил предельно кратко: «в Апатию, ты знаешь, куда».
Проносясь в таксокаре над вечерним Мидасом, он заметил похожие на молнии вспышки. Но лишь самым краем сознания; все мысли были уже там, рядом с Эмом и личным Катцевым транспортом, нагруженным покалеченными телами.
Позже дико было вспоминать, как он поднимался в лифте, и казалось, что лифт движется недостаточно быстро; как сдирал с кровати полгода назад постеленные простыни, стелил на их место что-то, что попалось под руку; как вынимал огромную, опасно гудящую раму из оконного проема…
Неизвестно, что бы они делали, если бы не размеры окна и компактность кара. Рауль не смог посадить его в комнате, завис вплотную к кровати, ободрав стену и примяв какую-то мебель. Двое из троих пострадавших оказались на кровати, которая когда-то подарила рыжему самые счастливые часы в его жизни. Свежая постель тут же стала пропитываться кровью и покрылась грязными разводами. Ясон лежал, словно стол на торжественном приеме возглавлял. Рики явно было неловко и муторно, он в болезненном жесте подтянул ноги к животу. Однако это не помешало ему весьма требовательно спросить:
- Что будет с Гаем?
Эм только уничтожающе глянул на него, и сказал, обращаясь к Катце:
- Монгрела девай, куда хочешь, если он кому-нибудь нужен, но чтобы не позже, чем через сорок минут, у меня было все необходимое.
Список необходимого был набит на комм и сброшен на номер рыжего. На пороге его остановил неожиданно тихий голос:
- Выпей хотя бы кофе, потом пойдешь.
- По пути выпью.
Четкий список, разбитый на части по степени срочности и важности – это, конечно, хорошо. Но, попробуй, добудь на Амои сложное медицинское оборудование так, чтобы тобой не заинтересовалась СБ! Другое дело – медикаменты, тут рыжий знал все места, где их можно купить и продать, и никто фамилию не спросит. То и дело бросая взгляды через плечо, на постанывающего в забытьи Гая, он вел кар в выбранный пункт назначения – захудалую мидасскую больничку. Хорошая больничка, там без лишних вопросов латали по мере надобности его наиболее ценные кадры, пострадавшие в разборках. Попутно Катце обзванивал своих людей, раздавал распоряжения, куда и во сколько явиться с затребованным товаром.
Если не считать мелких накладок, в назначенное Раулем время он уложился. Врачи обещали, что жить Гай будет, хотя и не целиком – некоторые детали его организма восстановлению не подлежат. Насквозь пропитанный кровью двух враждующих сторон, кар был поставлен на автопилот и утоплен в заливе неподалеку от космопорта. Перекусить Катце так и не успел, про кофе забыл. Напряжение, давно сменившее адреналиновое возбуждение, заставило бы усомниться, человек он еще, или превратился в дроида, зацикленного в своей программе – если бы Катце был в состоянии задуматься о таких вещах.
Воз и маленькую тележку согласно списку он доставил в Апатию на полугрузовом «служебном» каре, реквизированном у одного из подчиненных. И хорошо, что не забыл впихнуть в багаж двух андроидов, иначе пришлось бы несколько раз мотаться на лифте вверх и вниз.
Первым, что рыжий увидел, войдя в квартиру, был Рауль, облаченный, словно патриций в тогу, в шелковый пододеяльник нежных бирюзовых оттенков, волосы с элегантной небрежностью завязаны над самой шеей морским узлом. На руках он тащил из ванной Рики в полотенце, который по этому случаю выглядел резко недовольным. Катце ясно представил себе его возмущенное «Я сам могу дойти!». С кровати за картиной маслом с почти академическим интересом следили ясные, лишь немного припухшие глаза Ясона. Словно он всерьез прикидывал, рационально ли использовать высшую элиту в качестве фурнитуров, и каков будет КПД. Консул выглядел почти как обычно, не считая отсутствия ног и одежды, но и это сильно скрадывало одеяло, которым он был укрыт.
Из кухни мягко подвывал стиральный агрегат, судя по звуку, уже досушивая загруженное белье.
Увидев рыжего, Рауль быстро переместился к дивану, заранее застеленному простыней из того же комплекта, что его эффектная тога, аккуратно уложил отмытого монгрела. И сухо сообщил:
- Кофе я сделать не успел.
Катце обвел воспаленным взглядом комнату с помятой консолью и вставленной на место рамой, молча выложил перед генетиком добытые трофеи.
Судя по реакции Рауля, из всего привезенного ему больше всего понравились дроиды. Он резюмировал, что от Катце все равно не будет толку, и велел ложиться на диване, с которого Рики уже переместиться под шумок на кровать к блонди. Забрался с ногами и восседал с таким видом, словно хотел заслонить Ясона своей широкой спиной. Правда, недолго – Минк почти сразу заставил его лечь.
Что было дальше, рыжий не помнил. Он перестал что-либо воспринимать, как только голова коснулась диванной подушки.
Во сне Катце видел трясущийся от подземных взрывов Дана Бан, кривые сполохи в темном небе и себя, одиноко рыдающего в своем бункере.
Но когда проснулся, все это тут же улетучилось из памяти, вытесненное насущными проблемами...

Прода 29.09.11

***
Следующие две недели проехались по ним с Раулем, как асфальтовым катком. И если бы не ощущение, что есть тот, кто делит с ним все это, понимает его проблемы и тревоги, для Катце дело кончилось бы еще одним внутренним надломом.
Но приходилось довольствоваться именно ощущением, потому что времени не было. Танагура, лишившись Консула, лихорадочно искала способ разгрести то, что раньше тянул на себе Минк, и Рауль вместе с остальным Синдикатом по уши увяз в заботах. Катце, которого официальные передряги почти не коснулись, лихорадочно искал финансы. Эм своим коварным планом с двойником-клоном проделал слишком серьезную брешь в его тылах, а Ясон, который не мог не понимать, с какими затратами связано их тайное содержание в Апатии и последующая переправка на безопасное от Амои расстояние, пока молчал, не изъявляя желания помочь.
За это время Катце встречался со своим блонди считанные разы, приезжая в Апатию удостовериться, что увечная парочка обеспечена всем необходимым. И заставал его чаще всего за несколько минут до ухода. Юпитер, которая всегда была в курсе передвижений своих детей, конечно, и сейчас знала, что Рауль мотался в Дана Бан незадолго до взрыва. По-настоящему пока не трясла, но нервы трепала изрядно, запрашивая все новые и новые подробности. Катце догадывался, что Раулю приходится прикрывать и его тоже, поскольку узнать, что из зоны отчуждения генетик убрался не на своем каре, при амойской тотальной системе слежения не составило для ИскИна никакого труда. У Эма был один ответ: прибыв на место, ни он, ни Катце не смогли обнаружить никаких следов Ясона Минка.
Каждый раз, появляясь в «нехорошей квартирке», рыжий заставал одну и ту же сцену: Рики, обнимавший Ясона перед его приходом, немедленно принимался выворачиваться из рук блонди и изображать полную независимость. А еще Катце видел то, чего не мог видеть монгрел: Минк чуть улыбался отвернувшемуся Дарку с такой невыразимой нежностью и печалью, что дилеру всякий раз хотелось дать по шее глупому мальчишке, который так ничего и не понял.
Рауль без обиняков объяснил, что в имеющихся условиях вернуть Ясону ноги невозможно. Как и восстановить Рики то, что он потерял по собственной дури. Но если для монгрела не было неразрешимой проблемой когда-нибудь наверстать упущенное, то Ясону придется всю оставшуюся жизнь довольствоваться протезами, поскольку для него нигде не будет вполне безопасным раскрыть свое нечеловеческое происхождение.
Рыжий слишком долго и тесно общался с элитой, а также, в свое время, слишком интенсивно – с секретными базами Танагуры, чтобы знать: блонди могут приспособиться к искусственным заменителям конечностей достаточно, чтобы не ощущать дискомфорта. Знал, но Рики говорить не собирался. Хотя и понимал, что у монгрела сильнейший комплекс вины, и, при гиперответственности Дарка, молчать с его стороны жестоко. По большому счету, винить в случившейся катастрофе было некого, и все же для Катце крайним оказался именно Рики.
Глупо и бессмысленно, но дилер продолжал злиться на него. Он не мог спокойно видеть, что творилось с блонди, оба элитника слишком много значили для рыжего. Не оставляло беспомощное чувство, будто он ничего не может сделать для Ясона, хотя только для него сейчас и работал по тридцать часов в сутки.
В итоге все нерастраченные чувства выливались на одного Рауля; теперь уже Катце сам прижимал его к стене в таких местах квартиры, где «квартиранты» не могли их видеть, проводил пальцами по жесткой вертикальной складке, прижившейся в последнее время между бровей блонди, гладил обеими руками безупречный шелк волос. Тот только прикрывал глаза и утыкался скулой в рыжую челку.
П свою очередь, Рауль явно считал главным виновником торжества Ясона Минка. На Рики он обращал внимания не больше, чем на какой-нибудь требующий заботы лабораторный экземпляр, не выплескивал на него ни капли негатива. Зато однажды Катце застал с середины разговор между генетиком и Ясоном – в прямом смысле на повышенных тонах. Причем генетик и не подумал прекратить или хотя бы убавить громкость, когда он зашел в квартиру.
- Разумеется, тебя все устраивает, ты доволен. – Слова падали, как тяжелые куски металла. – На то, что в Танагуре после твоего исчезновения настоящий Тришкин кафтан, тебе наплевать: ты официально списан в пассив. Уверен, что чечевичной похлебки хватит надолго?
Катце не выдержал – сунулся в комнату. Что-то его толкнуло… Возможно, испугался, как бы в разговор не встрял Рики: монгрел после Дана Бан вел себя по отношению к Ясону словно пацан, защищающий слабого малыша.
Однако Минк вовсе не выглядел ни слабым, ни обиженным. Сидел, выпрямившись, среди подушек, а в ногах у него – вернее, на том месте, где должны быть ноги – устроился Рики, всем своим видом выражая готовность отвечать за содеянное наравне с бывшим хозяином. Рауль исходил праведным гневом. Ясон смотрел на него с таким выражением, какого рыжий на этом мраморном лице и предположить не мог: глубина синих глаз источала тепло на грани счастья. Дилеру почему-то вспомнился момент, когда Эм отнял у Рики «черную луну».
Впрочем, ответил Ясон в своей обычной консульской манере:
- Ну, ты ведь сам позаботился, чтобы де юре не стало де факто, чем теперь не доволен? Мое исключение из списков Синдиката в любом случае было неизбежно.
Кажется, Рауль не нашелся, что сказать. И это было странно. Даже Катце, не обладая сверхъинтеллектом блонди, понимал, что хотя бы один контраргумент у него есть: если бы Ясон не полез в Дана Бан, очертя голову, ничего бы не случилось. Но Эм смолчал, и в реакции Ясона рыжему, досконально изучившему все неуловимые оттенки его взглядов, на миг почудилось удивление.
В тот день, когда Катце доставил в Апатию заказанные Раулем протезы, генетик выгнал их с Рики на кухню. Как подозревал Катце, не только для того, чтобы не мешали процессу. Видимо, им нужно было что-то основательно обсудить. Однако из комнаты не долетало ни звука, помимо возни, которая и должна сопровождать такой процесс, как примерка протезов.
Рики курил, положив голову на сгиб локтя, буквально растекшись по столу. Благодаря заботам Рауля, он давно оклемался и почти совсем поправился, хотя был немного бледен и никак не мог набрать нормальный вес. Его физиономия была мрачной и выражала глубокое недовольство жизнью. Это почему-то задело Катце, у которого нервы были на пределе:
- Знаешь, Дарк, не тебе изображать вселенскую скорбь. После того, что ты наворотил… подставил Ясона…
Монгрел выпрямился за столом, тут же став, как сжатая пружина – только тронь. На сероватых скулах проступили яркие пятна, в глазах полыхал огонь, напомнивший о пламени Дана Бан.
- Заткнись. – Прежде он не позволял себе так говорить с рыжим - соблюдал субординацию.
И вдруг обмяк, сник и закончил совсем тихо:
- Извини…
И отвернулся. Предельно выразительное лицо его замкнулось, но и через замкнутость, как лампочка через занавеску, просвечивало отчаянное, неподъемное чувства вины.
Рыжий выругался про себя. Что сказать вслух, он не знал. Рики было жаль, все претензии к нему растаяли в туманной дали. Чтоб как-то нейтрализовать неловкость, достал из пачки сигарету и прикурил от Рикиной. Тот вдруг улыбнулся, пряча смущение, хмыкнул совсем по-мальчишески:
- Трубка мира…
Катце не смог сдержать ответную улыбку.
- Как там Гай?
Вопрос застал рыжего врасплох. Рики очень настойчиво расспрашивал о Гае в тот первый день, когда Катце увез злосчастного подрывника-любителя в больницу. Требовал ответа, несмотря на огромную физическую слабость, боль от кровотечения и присутствие Минка. Однако, вызнав все подробности, больше к этой теме не возвращался.
Вопрос прозвучал напряженно, словно Рики заставлял себя говорить громко, когда так и подмывает понизить голос до шепота.
- Гай в порядке, неплохо идет на поправку, - сдержанно сообщил Катце.
Про то, что его левая рука уже никогда не восстановится, дилер говорить не стал. Благовидные банальности сами слетели с губ, а про себя рыжий подумал, что, похоже, нервы у Рики сильно не в порядке. И не удивительно.
Блонди появились в дверном проеме одновременно, Ясон – чуть впереди.
Катце успел заметить, что в движениях Минка чувствуется то ли скованность, то ли неуверенность. Хоть глядя на его безмятежное, как раньше, лицо, поневоле возникали сомнения в правильности первого впечатления. Только сейчас дилер обнаружил, что обе мочки ушей у Ясона аккуратно, совершенно одинаково срезаны. Видимо, он еще в Дана Бан пропустил момент, когда Рауль убрал чип.
Но неловкость в движениях есть, да. В том, как блонди – совершенно неуместно для высшей элиты – переступает с ноги на ногу. Чудится в этом что-то до боли сходное с движениями покалеченного Рики. И Катце подумал, что если раньше взаимные отношения блонди и монгрела составляли один запутанный клубок, где невозможно найти концов, то Дана Бан окончательно вплавил их двоих друг в друга – после такой закалки гордиев узел уже не разрубишь. Плюс в том, что они, наконец, признали, что не могут не вместе, и явно намерены держаться друг за друга, минус – им все-таки будет очень сложно. За почти пять лет слишком много нагорожено претензий, непонимания, недоверия…
Рауль тоже считает, что у Рики неладно с нервами:
- Катце, тебе придется съездить за препаратами для Рики, времени осталось мало, необходимо исключить все факторы риска, какие успеем.
Монгрел сразу становится красноречиво замкнутым, чуть насупленным. На дне затягивающе глубоких Ясоновых глаз Катце чудится любопытство и легкая ирония. Ясону забавно, что Рауль отдает распоряжения его бывшей собственности? В том, что Минк в курсе их планов, дилер не сомневается.
Ответ на вопрос, что делать с переставшими официально существовать главой Синдиката и его пэтом, возник из ничего, сам собой. Катце даже вспомнить не мог, кто первый заговорил про топляков – он или Рауль. Но к взаимопониманию пришли сразу:
- Катце, ты сможешь по своим каналам устроить так, чтобы их включили в партию репатриируемых? Я со своей стороны окажу помощь, насколько возможно.
Рыжий с трудом сдержал улыбку. Фраза генетика заставила вообразить чинный деловой разговор служащих из пограничного департамента: «Этот с Карин, на Амои два года, включить в партию срочной отправки. Эти двое из «левой» приходной статьи, вписать как нелегальных эмигрантов с Даарса и отправить следующей партией».
- Рауль, как ты это себе представляешь – помощь? Попросишь Зави, чтоб не мешал, и презентуешь эксклюзивного пэта в качестве взятки?
Блонди смотрит на дилера так, словно тот сам несмышленый пэт:
- Ты забыл: у меня, как у Главного Нейрокорректора, своего рода прерогатива рекомендовать на коррекцию. И никому не хочется таких рекомендаций.
- Ты уверен, что сможешь найти повод, если понадобится?
- Поводов всегда сколько угодно.

***
Дожидаясь вызова от Эма, они сидели и курили в Катцевом каре.
Дарк признался-таки, что будет очень рад свалить с Амои. Здесь он везде и со всеми чувствовал себя чужим. И в Цересе, и в Мидасе – когда работал на Катце еще до своей злополучной карьеры пэта, не говоря уже про Эос. Он не представляет, будет ли на новом месте иначе, но так хотя бы маячит шанс реально чего-то добиться в жизни. Улететь туда, где он не будет зависеть от Ясона, да еще вместе с Ясоном – в самых радужных мечтах монргел не мог себе такое представить. Как рыжий понял из слов Рики, по-настоящему беспокоит его только судьба Минка, мучает вина за то, что случилось с блонди.
Катце хотел сказать Рики, чтобы избавлялся от своего гипертрофированного чувства ответственности, иначе оно снова заведет его в какой-нибудь Дана Бан. Но не нашел подходящих слов. Мысли упорно возвращались к цели поездки…
Они с Раулем договорились, в какое время дилер будет ждать сигнала возле лабораторного комплекса. С комплектом одежды, в точности повторяющим то, что на нем, и с дроидом, запрограммированным как стилист. За рыжим, с легкой руки Минка, увязался Рики. Похоже, у Консула – бывшего Консула, поправил себя Катце, - уже въелось в кровь следить, чтоб его сокровище по возможности не ощущало дискомфорта. Монгрел почти полностью поправился, и в самом деле, засиделся на ограниченном пятачке квартиры: деятельная натура и избыток энергии с каждым днем все требовательнее заявляли о себе.
Слово за слово Рики выплеснул все, что причиняло беспокойство. Он очень не любил неоплатных долгов, а теперь на нем висело сразу два – Ясон и Гай, и между ними можно было только выбирать. Ни совместить, ни разорваться. Скрепя сердце гордый маленький монгрел просил помощи у единственного, кто мог помочь. Просил приглядеть, чтобы у друга, которого он уже не увидит, все было в порядке. Рыжий пообещал, пожав плечами. Он был даже благодарен Рики: эта горячая и резко очерченная, как уголья в жаровне, несмотря на сдержанную интонацию, исповедь, здорово отвлекала.
Не так это легко – знать, что в нескольких сотнях метров от тебя сейчас разглядывает техническое помещение без окон твоя точная копия. Помнит все твои мысли и все события твоей жизни, как свои собственные. Испытывает ту же боль, имеет те же вкусы и привязанности. Только на своего создателя смотрит совсем другими глазами – как на постороннего, бесцеремонно влезшего в его – твою – жизнь, и без того непростую. Катце не знает, как ему к этому относиться. И как к этому привыкнуть. Он не завидует, не ревнует, не сочувствует, но нечто без названья все равно выворачивает все внутренности, и сигареты бессильны, и сдает его знаменитая выдержка…
Когда, наконец, приходит вызов от Рауля, он бросает мимо пепельницы плохо затушенную сигарету и быстро идет к пропускному пункту лабораторного комплекса. И только у дверей, спохватившись, оглядывается, чтобы позвать за собой дроида.
Клон не поворачивается при их появлении, упорно рассматривает систему поиска на стеллажах за матовыми стеклами. Но напряжен, это заметно. И Катце неприятно, что он так хорошо понимает состояние двойника. Генетик с дроидом без лишних предисловий принимаются за «именинника», Эм отдает приказы, специальная программа все молча выполняет. Катце №1 получает в свое распоряжение терминал; по большому счету, он сам тут не нужен и лишь играет роль прикрытия. Но экран монитора не желает занимать все внимание рыжего, как обычно, он все равно слышит и видит, что происходит за плечом. И благодарен Раулю за то, что совершенная память блонди хранит в себе все необходимые подробности и параметры. Эму не нужно даже смотреть в его сторону, чтобы точно определить, до какой длины срезать сильно отросшие волосы двойника, и как создать точную копию Катцева шрама на обколотой сильным анестетиком щеке клона.
Когда эти трое уходят, оставив Катце в лаборатории, он выключает терминал и долго, бессмысленно смотрит в темный экран. Рауль что-то говорил о еде в вакуумном контейнере и о том, что можно разложить кресло до состояния кушетки, но рыжему ничего не хочется.
Как будто вся его жизнь ушла в того, другого, который сейчас вместо него на конспиративной квартире в Апатии.
Когда ближе к ночи или, вернее, к утру, вернется Рауль, чтобы забрать дилера из его полудобровольного заточения, это будет означать, что точной копии больше не существует: Катце №2 уже стал максимально неузнаваем и больше похож на инопланетника, чем на монгрела, уроженца Цереса.
И так же почти неузнаваемы стали Ясон и Рики.
А память дроида стерта, и он отправлен туда, где был позаимствован – на склад в космопорт.

Окончательство

***
***
Катце казалось, что никогда еще он не убивал столько времени, ожидая в каре, как за эти несколько дней – чуть больше недели. Хотя фокус, конечно, не во времени, а в напряжении. В количестве сожженных эмоций и скуренного вместе с пачками сигарет адреналина.
Прощание, мало похожее со стороны на душещипательные проводы, состоялось еще два дня назад, но свыкнуться с мыслью, что больше они не увидятся, было трудно. И когда в час Х позвонил Рауль и сказал, что готов на выход, ждет его возле лабораторий, рыжий не удивился.
Через 15 минут он, не говоря ни слова, забрал блонди в назначенном месте и взял курс на космопорт. Благо, знал там все ходы и выходы, и в каком месте надо поставить кар, чтобы увидеть, как отбывает шаттл с топляками, знал тоже.
В эти полтора часа (или около того) ожидания очень мало значило даже присутствие Рауля. Катце был там - с Ясоном, с Рики, представлял их в шеренге нелегально проникших на Амои инопланетников, которых теперь высылали вон. Но представлял почему-то не в том виде, как помнил с последнего расставания: не виделся ему Рики с волосами, выкрашенными в непонятный блеклый цвет, лишенный обычных своих контрастов и притихший, а Ясон – коротко остриженный и на непропорционально коротких ногах, потому что хитроумный Рауль с самого начала заказал протезы с секретом. Оба, как и клон, стали до предела непохожими на себя, но перед глазами Катце стояли сейчас такими, какими были до взрыва.
Только своего более счастливого двойника рыжий представлять не хотел, как не хотел вообще думать о нем. Катце №2 не будет глотать гаревый дым разлуки; те, кто ему дорог, забирают его с собой… Как мрачновато пошутил Рики, для счастливого числа. И Рауль, которого для дилера немыслимо было оставить в одиночестве, ничего для него не значит: блонди, как и грозился, вычистил в скане памяти, предназначенном клону, все, что касалось Катцевых чувств к нему.
Дождались.
Шаттл промелькнул по сумрачному небосводу серо-огненной стрелой, почему-то напомнив Катце ампулы для эвтаназии, и исчез, оставив ощущение пустоты.
А они с Раулем все продолжали сидеть в неподвижном каре, каждый в собственных мыслях. Дилер даже не курил.
Только после того, как новенький и дешевый, на днях купленный мобильник выдал сообщение «Все в норме», напряжение стало понемногу развеиваться.
Рауль над пепельницей раздавил телефон практически в порошок, и у рыжего снова расшалилось воображение: он ясно представил, как в отсеке космолета рука Ясона без перчатки, «очеловеченная» гримером-дроидом, так же сминает мобильный, с которого бывший блонди отправил последнюю весточку.
Но и после этого они не спешат двигаться с места. К стоянке незаметно подкрадывается пасмурный вечер, обещая дождь. Не то, чтобы у Катце или у блонди не было на сегодня дел. Просто все цели и планы кажутся слишком мелкими, проходными по сравнению с только что свершившимся.
И висит в воздухе, уже пахнущем осенью, вот это самое больше никогда.
Наконец рыжий заставляет себя «проснуться», прикладывает палец к панели управления, запуская двигатель.
- Куда ты сейчас? – очень буднично роняет Эм.
- К себе, на Оранж-роуд.
- Я с тобой, - моментально реагирует блонди.
Катце слегка зависает; только опыт, приобретенный долгим и плодотворным сотрудничеством с непредсказуемым Минком, помогает не выпустить управление каром и не вильнуть в сторону. Рыжий чувствует себя Буридановым ослом: очень хотелось бы не расставаться сейчас с Раулем, но впереди львиная доля его ненормированного рабочего дня. Надо наверстывать упущенное за время торжественных проводов космолета.
И он, подавив в себе все человеческое, четко и аргументировано объясняет это своему блонди. Своему ненаглядному блонди. Лишь под конец не выдерживает:
- У меня там даже не квартира. Так – помещение.
- Зато у тебя пахнет кофе. – По лицу блонди неожиданно пробегает улыбка – как если бы среди безнадежно-заунывного дождя вдруг мелькнул солнечный луч.
- Ты же никогда там не был, - хмыкает Катце. – Не думал, что тебе нравится кофе.
- От тебя иногда пахнет довольно сильно. Значит, в твоем доме этот запах должен держаться постоянно… Я не люблю кофе, но мне нравится аромат хороших сортов.– Рауль отбрасывает тяжелую прядь со лба, словно отметая все высказанные и невысказанные доводы. – Поехали.
Дилер малодушно сдается, только страдает до самого дома, что при всем желании не получится у него надлежащего гостеприимства.
Однако Рауль, глазом не моргнув, проходит в сумрачное «помещение», охватывает взглядом обстановку и очень уверенно направляется к одной из дверей, скромно примостившейся в тени голых бетонных опор.
- Можешь браться за свои дела, не стесняйся, - изрекает он тоном хлебосольного хозяина. – Думаю, с твоей кофемашиной я разберусь.
***
Порой мне кажется, тебе странно по вкусу неуютность моего обиталища. По сути, ты живешь здесь, проводишь у меня все время, какое успевешь выкроить от своих бесчисленных служебных обязанностей. Я снова и снова ловлю себя на мысли, что тобой руководит желание быть подальше от Эос, от прекрасных прохладных покоев, где все напоминает о Ясоне, и где тебе его особенно не хватает.
Даже когда наши графики совпадают, и есть возможность куда-то выбраться, ты предпочитаешь не двигаться с места, сидеть на моей относительно обжитой маленькой кухне, благо, кажется, тебя не утомляет мое общество.
Спишь и то здесь, в бункере. Однажды я спросил: «Что, на старом диване сны лучше, чем в нормальной постели?»
Ты невозмутимо ответил: «Да».
Мне что? Даже спокойней как-то, когда ты рядом. Можно воображать себе, что ты предпочитаешь мое общество всему остальному, например.
Да просто сидеть, работать и знать, что ты тут. Поглядывать время от времени краем глаза. Темно, конечно, ничего не видно – не в том суть. Сейчас вот не могу отделаться от ощущения, что ты открыл глаза и смотришь на меня. Плюнув на все, выключаю комп и подхожу к дивану, сажусь рядом, чувствуя через свитер и плед твое тепло. Одной рукой собираю разметавшиеся по подушкам волосы, другой привычно лезу в задний карман. Но тебе хватает короткого неуловимого движения, чтобы вытянуться на диване, притянуть меня к себе, и пачка сигарет так и остается в кулаке. Как говорится, да ну его, это пэт-шоу…
В непривычно темном жилище разбегаются по потолку тени и отсветы уличных огней. Самое прекрасное, что я видел наяву: холодная бетонная коробка, упавший в тишину сумрак и блонди совсем рядом, чуть обозначенный тусклыми мазками света… В раннем детстве в Гардиан мне снился иногда волшебный сон: высокое ночное небо, бархатное, очень глубокого и чистого цвета, и кружащие в нем звезды-бабочки. Ты будешь смеяться, Рауль, но – похоже.
В общем, можно даже украдкой от всех быть счастливым. До того момента, когда ты быстро и размеренно, как автомат, начинаешь собираться на работу или в Эос.
А потом еще пару минут, когда подходишь проститься. Потому что ты и «до свидания» говоришь как человек, который скоро вернется.

Конец

запись создана: 25.09.2011 в 21:51

@темы: АнК, Имитация творческого процесса, Мистер Фик-с, "Компромат", "Лекарство от фатума"

---

Энергодефицит достал (

@темы: Йадослив

---

Отсюда www.liveinternet.ru/community/solnechnolunnaya/...

@темы: О прекрасном, и вообще, Позаим©твовано

---

Состоялся очередной раунд сбора макулатуры в пользу голодающих Поволжья соцзащиты
Прошел с относительным успехом — одной бумажки им для счастья все-таки не хватило, но нам ее простили до следующего раза ))

@темы: Йадослив, Вся жизнь — бесплатный цирк, Пролетая над Парижем

---

На меня напало осеннее настроение и сюжет фика — под настроение ) По АнК, знамо дело.

Ничего свежего и оригинального

Вроде как рыжий, в соответствии с финалом романа, «дружит» с Гаем: сидят иногда по вечерам с бутылкой водки и колбасой, ведут долгие душевные беседы про Ясона и Рики.
А Раулю снится по ночам один и тот же сон: Рики сидит на каком-то пыльном окне, смотрит на осенний пейзаж — такой, когда золотистые листья на деревьях выглядят ярче и светлее тусколого неба; и Ясон, который уже давно стоит в ранних сумерках под снегопадом, словно кого-то ждет, весь белый и пушистый в зимнем смысле. Пробовал Раулечка это дело лечить всеми проверенными и непроверенными способами — не помогает...
Однажды ему в Мидасе попадается на глаза Катце, а в голову идея. Он снимает где-то комнату/номер/апартаменты, угощает Кацхена ужином и расспросами о работе, а потом оставляет новевать. В качестве мягкой игрушки, которую можно обнять Ну да, как в "Напрокате", я ж сказала, что ничего свежего. Сны никуда не деваются, но с рыжим под боком уже так не беспокоят, и приходится Катце в итоге регулярно ночевать в Эос. Это хоть понемногу, но время от работы откусывает, рыжий нихчего не успевает, оправдывается перед Гаем за то, что не заходит. А тому муторно, хочется хоть такой утешительной рыжей компании. В конце концов, не знаю уж, каким макаром, но он узнает, где рыжий так "задерживается на работе" и интенсивно закипает. Катце уже знает, зачем Раулю сдался, тот хоть с ним особо не общается, про сны рассказал. И рыжий Гаюшке чужие тайны передавать не собирается. А тот завелся не на шутку...
Мне безумно интересно, что же из всего этого вышло, но дальше воображение не работает.
Так и стоят они с тех пор у билетной кассы и смотрят друг на друга...

@темы: АнК, Книга жалоб и завываний, Имитация творческого процесса

---

@темы: О прекрасном, и вообще, Мемуарь

---

Вяу, как некоторые люди умеют создавать иллюзию адекватности, что я, сто раз обжегшись на этом молоке, в сто первый опять покупаюсь
И ваапче, я наивная и доверчиваяааа, как та ворона из мультика ))

@темы: Вся жизнь — бесплатный цирк, Про-странности

---

Хм, какие-то слишком радикальные у некоторых списки... Ладно, я не обидчивый

@темы: Леди и джентльмены, Дайроводство

---

Угробив полтыквы на оладьи, вспомнила, что из нее можно сделать действительно вкусное — тыквенно-морковное пюре

@темы: Общехрень, Случайное воспоминание о кухне

---

Кликабельно

@темы: О прекрасном, и вообще

---

Видели на Лямбде чудо из чудес? Кто-то в поте лица «восстанавливает справедливость» в голосовалке с макси
Не, я понимаю что гадство и тупость, но все равно смех разбирает

@темы: АнК, Йадослив, Вся жизнь — бесплатный цирк

---

Кому свеженький сиквел?)

Название: Лекарство от фатума
Фандом: АнК
Автор: ~Алиция~
Бета, она же альфа: Линнел
Пейринг: Катце/Рауль, Катце/ОМП, Ясон/Рики
Рейтинг: R
Жанр: агнст, романс
Статус: в процессе
Дисклаймер: на чужое не претендую
Предупреждение: сиквел к "Компромату", АU, ООС, смерть персонажа.
Использованы идеи, подброшенные  prince_bundle

Полумрак, подрагивающий от смены страниц на мониторе, пахнет весенним дождем и морем. Такая вот странная прихоть, из-за которой достаточно сухой воздух замкнутого пространства кажется влажным, свежим. Я время от времени бросаю взгляд на фигуру, почти слившуюся в темноте с диваном, и в который раз думаю, что чувство потери невозможно заглушить ничем, а прошлое безвозвратно стало прошлым. Отблески экрана выхватывают из мрака только смутные очертания да контрастный рисунок пледа кое-где, но я знаю, что он привычно свернулся калачиком, почти скорчился, словно от боли. Мне кажется, или я догадываюсь, когда у него появилась эта привычка. Намного раньше, чем он впервые пришел сюда. В самый странный день моей жизни… если бы речь шла о жизни.

***
Боль еще не успела стать глухой, тягучей и невыносимой в своей неотступности, когда комм настойчиво ткнул в нос рыжего вызовом с того самого эосского номера.
Катце застыл.
Что может сказать блонди сейчас, спустя две недели после ночи в Апатии и записки, положившей конец их встречам? Если бы Рауль позвонил в тот же день или через день, через два, через три, когда дилер еще жил в дурмане из смеси стылого отчаянья и не желающей умирать надежды – тогда у него были бы какие-никакие предположения. Тогда Катце готов был услышать много чего: от презрительного сарказма, за которым скрывается гнев, и обещания, что придется заплатить за свою авантюру, до чего-то смутного, нереального и тщательно загоняемого в подсознание в попытках заглушить учащенные удары сердца.
Все доступные и недоступные внутренние ресурсы в эти две недели ушли на то, чтобы перегореть, успокоиться, стать ровным неподвижным пепелищем, а тут…
Катце смотрел в красивое лицо на экране, пряча недоумение за внешней дежурной почтительностью.
Взгляд зеленых глаз словно проплавил своим излучением экран и пространство комнаты, и теперь пытался пролезть в его мозги:
- Катце, у вас все в порядке?
- Да, господин Эм. – Не скажешь ведь: я дезадаптирован и дезориентирован – привыкаю снова жить без тебя…
Эм не ответил, одним точным движением лицевых мышц высказав все, что о нем думает. Собранный, жесткий, готовый вытянуть из собеседника всю подноготную – как всегда.
Выдержав оптимальную паузу, блонди снизошел:
- Есть один вопрос касательно биоматериалов. Встретимся в Мистрале в 20:30, закажите столик заранее. В какой день вы сможете?
Только у элиты может быть такая логика: назначить определенное время и произвольную дату.
Рыжий быстро прикинул в уме: завтрашний вечер он себе освободит, пусть и со скрипом. Ждать еще день или два, теряясь в догадках, было выше его сил.
Ни Мистраль, ни Рауль за прошедшую зиму не изменились и вместе живо напоминали Катце их первый ужин. Тем более, что блонди и вел себя по прежней схеме, то есть говорил о последних новостях в Танагуре и на внешнеполитической арене, был сдержанно-благосклонен. И не торопился перейти к делу. Дилер устал от попыток спокойнее и глубже дышать слабым запахом головокружительного горьковатого парфюма и поддерживать диалог на грани тривиальности. Но когда он помянул про биоматериалы, Эм просто сообщил ему параметры желаемого и попросил поискать на досуге. Ничего срочного, и даже ничего определенного. Мелочь, которую генетик вполне мог передать через Ясона.
Всю ночь после ужина, закончившегося туманным и смутно знакомым «Позвони мне как-нибудь, когда будет время», Катце ломал голову над происходящим. Зачем? Для чего Эм опять захотел видеть его? Рыжий раз за разом прокручивал в голове прошедший вечер, пытаясь уловить хоть какую-то зацепку. По большому счету, вариантов было три: Рауль не поверил на слово и намерен любой ценой выяснить судьбу скопированных файлов; Рауль устал от Эос и прочей суеты и решил отдохнуть проверенным уже способом; и третье, самое сомнительное и неправдоподобное – он хочет продолжения…
Катце тут же запретил себе думать про вариант номер три и сократил максимальное число возможностей до двух.
Прежде Рауль был ему, в общих чертах, понятен. Сейчас рыжий ничего не понимал.
Катце успел прийти лишь к одному полностью определенному выводу - что он идиот, – как позвонил Рауль, недели не прошло. Снова был ресторан, потом поездка к морю и прогулка тихой закатной порой. На этот раз блонди хмурился, недовольный его замкнутостью. Рыжий и рад бы исправить впечатление, но он слишком старался быть осторожным, следить за реакциями генетика и не сказать лишнего, а потому не сумел преодолеть скованности.
Судя по всему, Эму это надоело:
- Что с тобой, Катце? Ты сам на себя не похож.
- Разве? Чем же? – Рыжий старательно вцепился взглядом в зыбкую «дорожку» от фонаря, одиноко скучающего на волнорезе, словно та была спасительной соломинкой.
- Катце!
Пальцы в прохладной гладкой перчатке легко коснулись подбородка, заставляя, однако, повернуть голову.
- Катце, посмотри на меня.
Примерно как под дулом пистолета – на несколько секунд почувствовать полную безвыходность ситуации. Достаточно только взглянуть в немигающие внимательные глаза, идеальные, словно нарисованные – и что-то переключается на другую частоту, обращая все внутри в стихийное бедствие. Отступать некуда, карты на стол, деньги на бочку.
- Рауль, я не знаю, что у тебя на уме, но у меня нет ни файлов, ни чего-то, что может подтвердить мою правдивость. Ты же понимаешь, доказательств в подобных ситуациях не бывает. У федералов есть такая штука – презумпция невиновности…
- Знаю, - резко оборвал блонди. Его прицельный взгляд по-прежнему не отпускал глаз Катце, дилеру казалось, что он и моргнуть не в состоянии, прикованный нечеловеческим магнетизмом.
- Не похоже, чтобы ты боялся. – В голосе генетика звучала та задумчивость, почти рассеянность, которая, проскальзывая в интонациях Ясона, заставляла бежать вдоль позвоночника Катце колючие мурашки. – Что, в таком случае?
Рыжий все-таки опустил ресницы. Почти зажмурился.
- Вывод напрашивается только один: тебе не терпится от меня отделаться. Ты блестяще разыграл свою партию, сыт по горло сомнительной романтикой, о которой, как ты выразился, фурнитуру и мечтать не приходится, и тебе не хочется ничего, что выходит за рамки определенных тобой правил игры… Ты в самом деле полагал, будто меня устроит роль фигуры на твоей доске?
Невесомое холодное прикосновение Раулевых пальцев исчезло, словно и не было его. Когда Катце заставил себя посмотреть вокруг, блонди был уже далеко, летел по набережной в сторону автостоянки, как торпеда в цель. Скомкав судорожный вздох, рыжий отвернулся. Не задумываясь, для чего он продолжает стоять у ограждения, не ощущая поднявшегося ветра, не видя портовых огней, скачущих по темной воде. Ничего не чувствуя.

***
Отчаянье навалилось позже, раскаленным до арктической температуры светом от монитора, тяжестью, вминающей в старое верное кресло. Одно дело сознательно отказаться от того, чего все равно не можешь иметь, совсем другое – лишиться во второй раз, одновременно осознав, что потери могло и не быть. Кажется, никого и никогда не ненавидел он до такого исступленного бешенства, как самого себя в те глухие полночные часы.
Неужели у него был шанс… сохранить хоть какое-то призрачное подобие отношений с Раулем? Хотя бы редкие встречи, когда блонди нужна не слишком докучливая компания – без затей провести время в Мидасе? Если так, то большего фиаско в жизни Катце еще не было. И ничего уже не сделаешь, представители высшей элиты принимают решения сами, жалкие усилия людей не оказывают на них никакого влияния.
Все же Рауль был не прав: он боялся. Не тех действительно серьезных последствий, которые наверняка ждали его теперь, когда он вызвал недовольство главного нейрокорректора; страх был другой. И этот страх погубил все, похоронил под собой даже возможность возможности. Непонятное поведение блонди выбило из колеи почище звонка к первому акту репрессий, и с того момента Катце больше не мог не думать о колоссальной разнице между ними. В этом была даже не злая ирония, а настоящее издевательство судьбы. Сколько раз Катце старался вызвать в себе это чувство их с Раулем неравенства и несоответствия друг другу, проникнуться тем, как превосходит его второй блонди Танагуры во всех отношениях, какое ничтожество он сам для блистательного элитника… Не выходило. То неподвластное хваленому самоконтролю стремление, что магнитом тянуло его к Раулю, и разве что до поры никак не проявлялось внешне, начисто вытеснило правильное и здравое понимание ситуации. И таки дернуло за язык в недобрый час. Снизошло на рыжего только теперь, когда стало слишком поздно, в самый неподходящий момент.
Но не было больше нужды унимать разброд мыслей, метавшихся из одной крайности в другую безумным маятником. С необъяснимой, монументальной, как башня Юпитер, уверенностью он знал – теперь уже точно конец, последняя точка в этой истории.
На этот раз – конец. Теперь неважно, что постарается сделать с ним Рауль в отместку за свое унижение и разочарование… Он и не предполагал, что пустота внутри может быть такой неподъемно тяжелой.
И что самым трудным станет такая естественная для него вещь, как одиночество. Оно было с рыжим всегда, с тех пор, как он покинул Гардиан, – точно. Но возвращение к нему после этих невероятных месяцев, когда каждую неделю дилер ожидал вызова по комму и встреч с блонди... Невыносимыми стали обычные серые будни и существование отгородившегося от всех единственного в своем роде специалиста широкого профиля.
Он начал всерьез бояться срыва.
Дошло до того, что в очередное посещение клиники (Ясон требовал продолжать «сеансы оздоровления», и в душе Катце впервые поднялось что-то вроде глухого протеста против хозяйских приказов) рыжий попытался разговорить молчаливо-отстраненного Инвара: лишь бы тот не уходил, не оставлял его наедине с тоскливой пустотой, рвавшейся наружу и заполнявшей собой все вокруг.
И когда, спустя не так много времени, снова позвонил Рауль, не шевельнулось в Катце никакого проблеска света. Впрочем, было на сей раз за всегдашней сдержанностью Эма нечто такое, что не позволило бы обмануться человеку, достаточно изучившему его поведение. Генетик потребовал рыжего к себе в лабораторный комплекс и практически с порога осчастливил:
- Мне нужны деньги, Катце.
- Сколько, господин Эм? – Дилер даже удивиться не смог.
- Много. Максимум.
- Хорошо. Вам перевести на счет или доставить наличными?
Вот, собственно, и весь разговор.
Покидая лаборатории, рыжий думал, что, в общем-то, блонди нашел Соломоново решение, как его достать. Разумеется, заначки «на черный день» у дилера имелись. Ясон никогда не контролировал его слишком жестко, довольствуясь суммой, которую изначально планировал получить с того или иного масштабного предприятия, и на мелочи не разменивался. А Катце, имея в начальниках столь непредсказуемую и рисковую персону, считал за благо подстраховаться – не без оснований, кстати сказать. Не раз и не два затеи Ясона приводили к непредвиденным расходам, и если бы не дополнительные вложения, дилер рисковал просто не оправдать доверие Минка. В итоге все излишки с торговых сделок бережно ныкались на «особых» счетах. Рыжий не сомневался, что хозяину известно о его двойной бухгалтерии, и, возможно, он как-нибудь упомянул об этом за бокалом вина, а Эм запомнил. Или сам догадался, достаточно зная авантюризм друга и понимая, что кто-то должен прикрывать ему тылы.
Если Катце сейчас оголит свои запасы, при первой же неудаче Ясон снимет с него такую стружку, по сравнению с которой распоротая стеком щека покажется пустяком и делом житейским.
Однако же Катце понимал, что выгребет у себя все, что имеет, и отдаст Раулю. Это выше сил – соврать ему, будто больше денег нет. Многолетняя болезнь зелеными глазами и золотыми кудрями тому причиной или непроизвольное чувство вины – но Катце не сможет.
Так что блонди и впрямь замечательно придумал: просто, действенно, с выгодой для себя. И в то же время рыжий был смутно разочарован: как-то мелко это было и слишком прозаично для того Рауля, образ которого сложился у него из давних и недавних впечатлений о генетике.

***
- Спасибо. – Рыжий взял из сухих нервных пальцев белую чашку. От чая пахло чем-то непривычным, экзотическим, но не раздражающим, и Катце поленился расспрашивать, уточнил только: - Ты уверен, что можно?
- Да, - одетый в униформу клиники стройный мужчина кивнул. – На этой процедуре уже можно, никаких побочных эффектов не вызовет.
Катце осторожно отхлебнул глоток – не столько боясь обжечься, сколько из-за подсоединенной к телу аппаратуры.
- Ты всех пациентов так угощаешь? – попытался он спрятать неловкость за столь же неловкой шуткой.
- Нет, - покачал головой Инвар. Без улыбки, не делая вид, будто личное общение для него простая привычная вещь. Катце был благодарен ему за это, хотя сам так не мог. Обращаться к медбрату, как он привык, означало бы поставить человека, неожиданно ставшего для него почти близким, на одну доску со сбродом, обретавшимся на черном рынке. Что делать, маска, которую Катце носил слишком долго, срослась с лицом, и другим он себя уже не мыслил. Другим он был, наверно, только с Раулем, но это от него не зависело, и перенести ту же манеру общения на кого-то еще он бы не смог, да и не хотел. Генетик был особой статьей, даже сейчас не получалось избавиться от мыслей о нем, хотя Катце не видел Рауля больше трех месяцев.
А рыжий, видимо, окончательно решив стать мазохистом, пару недель назад растравил свои раны, вытянув-таки у Инвара историю его жизни. Но, в конце концов, надо же о чем-то говорить с человеком, который проявляет к тебе заботу, явно превышающую служебную необходимость.
Рассказ тогда не уместился в последние двадцать минут медицинских процедур, в которые был начат, и рыжий засиделся в «личных апартаментах» Инвара – примыкавшей к подсобным помещениям каморке, до боли похожей на фурнитурскую, щедро окуривая дымом сиротливую неяркую лампочку под потолком.
Инвар не оказался вышвырнутым из Эос на улицу, когда на коже стали проступать пигментные пятна, только благодаря своему хозяину – Раулю. Эм как раз передавал в клинику аппаратуру, которую закончили испытывать на лабораторных экземплярах, и совсем не хотел, чтобы из-за случайного недосмотра кто-нибудь усомнился в надежности полученных его ведомством данных. Неделю совсем молодой еще фурнитур провел в лабораторном комплексе, где срочным порядком осваивал свой будущий подконтрольный агрегат, потом вместе с ним перекочевал сюда, в клинику. Тогдашний главврач решил, что Инвар собраннее и сообразительнее многих его сотрудников, и помог получить условное гражданство, а заодно и доступное медицинское образование. В принципе, университетская программа тоже не была засекречена, и не было проблемой ее освоить, что парень и сделал. Но только для собственного удовольствия. Цепкие ячейки системы Зейн все равно не пустили бы его выше, чем он стоял теперь. Должность медбрата была в его случае почти таким же заоблачным достижением, как и Катцев статус Фигаро при главе Синдиката.
Рыжий предпочел не ломать голову, с чего Инвар проявляет к нему повышенное внимание, да и не очень его это интересовало, если быть честным. Возможно, бывшему фурнитуру, в буквальном смысле живущему на работе среди коллег-граждан, свысока глядящих на невесть откуда взявшуюся сироту казанскую без родства и связей, хотелось, пусть изредка, видеть того, кто понимает его положение и с кем можно быть на равных. Фурнитурская участь изначально предполагает тотальную изоляцию; в Эос, где хозяева жизни – элита – могут уловить даже неразличимый для человеческого уха шепот, а камеры следят за каждым вздохом, не могло быть и речи о разговорах по душам между обслугой в сиреневой форме. Это только пэтам позволено болтать, что вздумается. Фурнитур за любое не ко времени сказанное слово мог запросто лишиться места. Впрочем, живая мебель, как правило, боготворила своих хозяев и жила только ими, стремлением быть им полезными. Правда, порой доходили до рыжего слухи о привязанностях между фурнитурами – осторожных, молчаливых, почти не заметных со стороны. О том, что такие «пары» иногда воссоединялись даже через несколько лет, если один уже получил отставку, а другой еще продолжал службу в Танагуре. Якобы ждали, а потом отыскивали друг друга.
Катце старался не вникать в такие истории и не придавать им значения.
Рыжий не хотел бы признаться себе, что Инвар стал нужен ему примерно по той же причине, по которой он пристрастился к курению: черные дыры в жизни надо чем-то занимать. Впрочем, просто использовать его Катце не собирался, невольно проецируя себя на человека, с которым у них было немало общего. К тому же горечь знания всей подноготной о Цересе и Гардиан, об истоках и о конечном итоге, давала ему право оказывать Инвару своеобразное покровительство и защиту.
Нет смысла отказываться от скромного подарка судьбы, раз уж так удачно все сложилось, твердил себе рыжий.
И, наверное, не без оснований.
Сходить поужинать предложил Инвар – как оказалось, всего лишь через дорогу, в просторный, но недорогой полупустой ресторанчик. Катце мог бы найти альтернативу и свозить его в более приличное место, однако лишь глупо улыбался про себя. Когда, подкрепившись, вышли на улицу, налетел ливень, неожиданно холодный для начала лета. На подходе к клинике, где на стоянке с комфортом пережидал дождь Катцев кар, пришлось уже прыгать через лужи. А потом опять сидели в комнатушке Инвара и сушились под включенным на режим обогревателя кондиционером.
- У тебя под боком нормальное кафе, - сказал рыжий, от нечего делать запросив по комму справочный канал и теперь изучая окрестности клиники. – Почему ты ходишь в эту дыру?
Инвар только плечами пожал, без смущения, отстраненно, почти равнодушно.
Он не сломлен жизнью, подумал Катце, он не дал ей возможности себя сломать. Без вопросов сгибался так, как она требовала, и теперь уже не может разогнуться – привык.
Сильно ли я отличаюсь от него?
Только тем, что подобную же стратегию рыжий принял лишь после того, как окружающая реальность пару раз послала его в нокаут. Первый – когда он узнал, что Танагура и Гардиан связаны, словно головы одного и того же монстра, второй – когда сразу вслед за этим довелось узнать и усвоить, чего стоят блонди – в лице его хозяина, Ясона Минка.
И Катце, судя по всему, был более гибким, даже в переломанных местах. Иначе с чего бы, обжегшись на одном блонди, продолжать заглядываться на другого? С чего, героически наступив на горло собственным чувствам, по новой искать, на кого потратить ставшую лишней часть жизни?
Инвар оказался первым, единственным и самым удобным кандидатом.
- Когда у тебя выходной? – спросил Катце, продолжая изучать запрошенную на комм информацию. – В Мистрале гастролирует какая-то труппа с Даарса, «Дрессированные растения» и прочая чушь. Можно сходить на днях.

Прода 21.09.11

***
Все шло, как задумывалось. За первым приглашением последовали другие, Инвар практически не отказывался, если у него было свободное – от работы – время. И рыжий каждый раз думал, что обычно свободное время для его приятеля – бессмысленная давящая пустота, которую он согласен заполнить чем угодно, хотя вряд ли предпринимал какие-то попытки до появления на горизонте Катце.
Главное – постараться, чтобы их совместное времяпрепровождение как можно меньше напоминало то, что было с Раулем. Наверно, поэтому Катце всему остальному предпочитал просто сидеть на табуретке в комнатушке Инвара, глядеть с ним вдвоем в один лэптоп и заволакивать дымом пять с половиной квадратных метров имевшегося в их распоряжении пространства. И когда он купил хорошую портативную вытяжку в довесок к кондиционеру, хозяин жилища не стал возражать.
Жизнь начинала обретать равновесие или его подобие.
Иногда вклинивались дела, насильно отменяя их намеченные нечастые встречи – и у одного, и у другого случались непредвиденные завалы.
Так что едва ли Инвар удивился, когда минут за сорок до назначенного часа комм голосом рыжего глухо выдал: «Прости, сегодня не могу».
- Да, конечно. – Опущенные ресницы бывшего Раулева фурнитура длинные, а лучистый взгляд всегда словно за взвесью тумана. Не поймешь, огорчен или нет.
Не держали Катце никакие дела, он поднял кар со стоянки с намереньем провести этот вечер в обществе Инвара. Но сбоку от трассы кто-то не вовремя вывесил две тяжелые яркие луны, и рука на панели управления дрогнула, повинуясь их призыву.
Как тогда… Сколько же прошло? Почти шесть месяцев, можно даже подсчитать точно, дату он помнит.
И ключи со связки не снимал, хотя ни разу не был там после памятной ночи, затопенной лунным светом.
Смятая пыльная постель у окна была всего лишь тупиковой точкой, пристанью без моря, но он сидел там, почти упершись лбом в стекло, механически курил сигарету за сигаретой и складывал, не отдавая себе отчета, аккуратным штабелем на узком подоконнике точно отмеренные окурки. Не считал время, не хотел знать, сколько его прошло, завис во внутренней неподвижности, чтоб ничего не чувствовать. И все равно…
Мысль о том, что Рауль тоже мог бы прийти, открыть дверь оставленными ему тогда ключами, не собиралась никуда уходить. Рыжий не сомневался, что ключи давно проглотил утилизатор, а луны, если вдруг попадутся блонди на глаза и вызовут какие-то воспоминания, никогда не заставят Эма с тоской пожалеть о ночи, ушедшей в воронку времени.
Но желание услышать звук открывающегося замка не исчезало, висело в воздухе, смешанное с дымом и печальным светом лун.
Прекратить сеанс мазохизма заставила только необходимость подготовить месячный отчет для Ясона. Минк не признавал никаких уважительных причин, когда речь шла о делах, и отмазка в виде помешательства в полнолуние в его глазах вряд ли лучше любой другой.
Когда Катце подъезжал к своему жилищу на Орандж-роуд, амойские ночные светила ушли за щербатый горизонт города; наваждение пропало. И дилер решил, что с воспоминаниями пора завязывать. Послезавтра у него очередное посещение клиники, а за завтра он вполне успеет подыскать добротную небольшую квартиру в такой точке Мидаса, чтоб это было удобно и ему, и Инвару.

***
Не то, чтобы рыжий волновался. Лечащий врач на этот раз изменил порядок процедур: один из курсов был закончен, добавился новый. Благодаря этому, Катце с самого начала с комфортом устроился на койке и мог ковыряться в документах на своем лэптопе – забежавший на минуту старший медбрат заботливо подсказал, что есть возможность.
Позже Инвар сидел тут же, в палате, и занимался примерно тем же самым, время от времени вызывая кого-то из подчиненных. Ясный день, неяркий, словно уже наступила осень, сквозняком просочился в приоткрытое окно и шевелил волнистые темные волосы медбрата. Дилер смотрел на него, на узкое лицо, на мягкие, почти изящные движения рук и думал, что все к лучшему. Инвар сможет быть рядом, но в то же время сам по себе, давая и Катце аналогичную возможность. Быть тем, кто всегда или почти всегда ненавязчиво на границе зрения, на самом краю ощущений. Эмоциональный фон, приносящий покой, в отличие от будоражащего все чувства яркого, почти агрессивного блонди. Которого нет, и не будет, но это «не будет» не должно больше носить характер приговора. Катце не юноша, пора создать себе комфорт той степени, которая ему нужна, и не гоняться за радугой.
Он снова бросил взгляд на склоненное спокойное лицо. Серые глаза ответили ему обычным приветливым взглядом «издалека».
- Тебе не пора сделать перерыв? По-моему, подчиненных ты уже загонял.
- Пока что всех разогнал. Пойду, поставлю чай.
- Подожди, я закажу из ресторана. – Катце взял со столика у кровати свой наручный комм. – Есть предложение.
- Не стоит. Если хочешь, на этой неделе пойдем удить рыбу на соседний фонтан. Не хочется ничего нового.
- Не нового. Все старо, как мир. – Рыжий поймал себя на том, что снова пытается шутить, пусть без улыбки.
Ключи он протягивал так, словно вел переговоры о заключении товарной сделки. Просто не умел по-другому.
- Катце. – Инвар покачал головой. – Не стоит.
- Ты сначала посмотри квартиру на месте, подумай с неделю. Или больше. Я тоже никогда так не жил, но, если взвесить все за и против – имеет смысл.
Инвар только снова мягко и устало покачал головой. Катце что-то царапнуло, какое-то давно, казалось бы, похороненное вместе с гордостью и свободой упрямство.
Медбрат выслушал его, не перебивая. Но, только выложив все доводы, которые до этого считал припасенными лишь для самого себя, рыжий заметил, что лицо Инвара замкнулось больше обычного, лучистый взгляд стал холоднее.
- Очень мало у нас с тобой общего. – Голос тоже звучал жестко, словно щиты ставил. – Ты заслужил свое положение, об этом даже сюда слухи доходят. А я ноль по сравнению с тобой; но то, что у меня есть, я не хочу менять. Меня устраивает то, к чему я привык, а как высоко можешь взлететь ты или в какую пропасть низвергнуться с достигнутых высот, никто не знает. И мне безразлично, если честно. Даже если бы я решил пойти тебе навстречу – мне все равно.
- Вот как? – Катце прищурился, как очень терпеливый и расчетливый дракон, которому прищемили хвост.
- Да, так. Мне жаль, если ты подумал лишнего. Я старался, чтобы тебе здесь было хорошо, потому что это имело какое-то значение для господина Эма: ты ведь тут по его личному распоряжению. Я всего лишь способствовал, как мог, тому, чтобы ты чувствовал себя комфортно, у тебя довольно запущенный проблемный организм и нервная система тоже не в лучшем состоянии. Господин Эм сказал, что вмешательство нашего штатного психолога, скорее всего, не поможет, а вызовет проблемы, поэтому от его непосредственного участия пришлось отказаться.
У дилера стучало в висках. Опять Рауль! Призрак, на днях так добросовестно похороненный, вновь вполне реально влез в его жизнь и перевернул все на убойное число градусов.
- Значит, все ради господина Эма? – Замораживающие интонации, которыми пугали новичков на черном рынке, появились сами собой. Но Инвару до черного рынка было дела не больше, чем до его главной шишки, на него это не произвело особого впечатления. Да вообще никакого, если быть точным. Разве что льдинки в серых глазах стали острыми как осколки чего-то, что никогда не было целым, а в тихом голосе появилась единственная эмоция – горечь:
- Не сомневайся, я знаю, что попал сюда не по особому благоволению ко мне – он просто привлек первого попавшегося с подходящими характеристиками. Мне без разницы, я бы и без этого сделал для него все, что в моих силах. А тебе лучше подарить ключи и половину жилплощади кому-нибудь другому.
Рыжий смотрел в его лицо, как в бездну. Он уже не ощущал досады, не чувствовал никакой неприязни – просто шли круги по темной воде, в которую он едва не сорвался, и было чувство если не облегчения, то благодарности. За то, что, какой бы яркой звездой не сиял в его жизни Ясон Минк, он не застил солнце вот так, до полной слепоты к окружающему; за то, что был еще Рики, оставивший свою короткую, но глубокую зарубку; был Рауль, занявший собой все, что Катце никому не был должен…
Есть такая монгрельская поговорка: «Дурака вспомнишь…» Неуместно звучит в отношении запредельно умного блонди, да и вспоминался он рыжему на каждом шагу к месту и не к месту. Тем не менее, сейчас это была первая мысль при виде возникшего в дверях палаты Рауля Эма.
- Преданность – главное достоинство фурнитура. – Генетик как-то нехорошо улыбнулся Инвару, а рыжего словно вообще не видел. – Верни ключи владельцу, возможно, у него это последний комплект. Все процедуры на сегодня отменяются. И быстро, у меня нет лишнего времени.
Так и не взглянув в сторону Катце, он вышел вон, провожаемый взглядом расширившихся серых и до предела сузившихся золотистых глаз. Впрочем, столь разные реакции были выражением весьма похожих чувств.
Инвар помог рыжему собраться, и они расстались, не попрощавшись, словно вообще забыли друг о друге.
Рауль ждал в конце коридора. Удостоил дилера лишь коротким повелительным кивком – мол, следуй за мной – и, быстро миновав лабиринты клиники, вышел на автостоянку.
По дороге Катце счел за лучшее помалкивать, подозревая, что результаты расспросов вряд ли будут сколько-нибудь положительными. Впрочем, заданную кару цель он видел и так: Главная лаборатория нейрокоррекционного Центра.
Стоянка, переходы, пропускные системы, этажи… Когда это все уже слилось в одну бесконечную неразборчивую картину, Эм открыл дверь в небольшое помещение стерильного вида и почти швырнул дилера в кресло со специальным гипертрофированным подголовником.
- Собираешься промыть мне мозги? – И так понятно, что ничего хорошего его не ждет; потерей больше, потерей меньше.
- Нет необходимости, - бросил главный нейрокорректор, быстро стягивая белоснежные «форменные» перчатки и заменяя их обычными лабораторными. – Всего лишь слепок твоего сознания и памяти. Неприятно, но не слишком долго.
- Зачем?
Рауль не ответил, минимумом движений, как хорошо отлаженный автомат, извлек из шкафа какие-то инъекторы и приступил к делу.
От всего процесса у Катце осталось лишь ощущение тяжелого болезненного бреда, безудержного падения в колодец со стенками из темной слизи, в которой то всплывали, то исчезали смутные образы и голоса.
В себя он пришел под аккомпанемент впивающихся в тело инъекторных жал, с протяжно гудящей головой. Но яркий свет Рауль приглушил, кажется, всего лишь по привычке, потому что, проверив пульс и зрачки Катце, без эмоций приказал:
- Вставай, идем.
Спрашивать, куда на этот раз, у рыжего не было сил. Он искренне надеялся, что до ближайшего утилизатора – и все.
Но они опять ехали, на этот раз, правда, недолго и на маршрутной капсуле вроде тех, на которых сам Катце добирался до Гардиан. Он и не знал, что между научными лабораториями Танагуры тоже налажено подобное сообщение. Хотя какая ему разница?
Потом Рауль тащил его через какую-то нечеловечески длинную систему пропускных пунктов, или ему так показалось в его неадекватном состоянии. Иногда мимо мелькали лица, и тогда Рауль настороженно косился на него, а сам рыжий старался делать вид, что он в полном порядке.
Что они пришли, рыжий понял, только когда услышал: «Можешь пока сесть».
Он действительно на что-то сел, выпил дистиллированной воды из любезно протянутого стакана, и в голове начало проясняться.
Перед Катце был резервуар вроде тех, что использовали в подвалах Гардиан, и в приглушенном почему-то красном свете он отражался в стеклянной стенке достаточно неприглядно.
Потом рыжий понял, что это не отражение.
По ту сторону, в прозрачной темной жидкости неподвижно висела – иначе не скажешь – его точная копия.
- Нравится? – спросил Рауль.
Катце даже не пытался ответить. Все это казалось ему продолжением бреда. Голова уже не звенела и не кружилась, он твердо держался на ногах, но кошмар не кончался.
- Вот на что тебе нужны были деньги. – Больше сказать было нечего. Впрочем, нет, можно добавить: - На мои похороны.
- Ты всегда был слишком умным для монгрела, - кивнул Рауль, и Катце подумал, что черное покрывало и коса-литовка были бы ему сейчас очень к лицу. – Я немного подкорректировал скан, пока ты приходил в себя. Твой преемник будет счастливее тебя: у него в голове будет меньше безумных фантазий.
Рыжий не спрашивал, почему нельзя было откорректировать непосредственно содержимое его черепной коробки. Было как-то до кристальной прозрачности понятно, что цель всей затеи – стереть его, Катце, в порошок, не нанеся при этом ущерба Ясону и сохранив в тайне свои претензии, делающие слишком большую честь бывшему фурнитуру.
Стеклянные шкафы, с мягким шипеньем открывающиеся от прикосновения к сенсорной панели, четкие движения, инъектор в подвижных сильных пальцах вызвали навязчивое ощущение дежа вю.
Последнее, больше не будет.
Не сказать, чтобы умирать было не страшно. Но впечатления последних нескольких часов были настолько сильными и плотными, что почти заглушили естественный инстинкт, растворили в мандраже от близости Рауля. от его загадочных и стремительных действий. Со смертью Катце давно имел отношения вроде соседских; с тех пор, как он попался Ясону за кражей секретных файлов, рыжего не покидало ощущение, что она совсем близко, живет за стенкой и в любой момент может заглянуть на огонек. Но он слишком хорошо знал жизнь и человеческую натуру, чтобы поверить, будто можно встретиться с ней вот так, почти спокойно. Если бы кто-то попытался убедить его в этом – не поверил бы. Однако тому, что ощущаешь сам, не верить трудно.
В упаковке, которую блонди выложил на стол, было две ампулы – одна с бесцветной жидкостью, другая отливала живым огнем. На коробке рыжий успел заметить кучу предупреждающих надписей.
Вставленные в необычной формы инъектор, ампулы смешали свое содержимое во что-то мутное сероватое, цвета сигаретного пепла.
Он молча подставил руку: какой смысл сопротивляться?
Рауль ткнул в вену, почему-то даже не посмотрев, не сводя глаз с лица глядящего на него снизу вверх Катце.
А он напряжен, подумал дилер. Причин для подобных выводов не было, блонди выглядел каменно спокойным. И все же… «Наверно, никогда еще вот так – сам, - снова мелькнула мысль, уходящая как в песок в какое-то сонное состояние. – Наверно, только приказы отдавал». Он хотел сказать об этом Раулю – теперь уже все можно говорить, любую самую сокровенную ерунду. Но язык не слушался, и тело немело; шевелились пока еще только мысли. Последняя была: а ведь совсем неплохо умирать вот так, глядя в ясные, безупречно красивые глаза, которые всегда хотелось видеть перед собой.
Многим ли на Амои так везло?

Прода 23.09.11

***
Ему осталось только сесть над неподвижным телом и констатировать собственный сбой. Он слишком хорошо изучил свою специальность, знал и то, что сильные переживания порой вызывают у людей ощущение физической боли. Но чтобы подобный синдром могла испытать на себе элита…
Кто промоет мозги промывателю мозгов?
Сейчас ему казалось, что эта боль исподволь копилась уже давно, и каждый поворот событий, связанных с Катце, только добавлял в копилку новую порцию.
В голове назойливо крутился рефрен из позднего творчества Оскара Уайльда, слишком сентиментального, на взгляд Эма. Уж лучше бы Шекспир...
После не похожей ни на что ночи в Апатии он долго и не спеша обдумывал свое отношение к ситуации. Самоустранение Катце ему не нравилось, но и не очень огорчило. Он был слишком уверен, напоенный теплом золотисто-карих глаз и непривычной, незнакомой прежде нежностью, что никуда рыжий от него не денется, если только Рауль сам не захочет. И дни летели легко, словно подхваченные ветром лепестки, лишь в ожидании полной уверенности, что ему действительно это нужно, что прихоть не забудется за делами и течением времени.
Но когда он все решил для себя, то наткнулся на глухую стену там, где меньше всего ожидал. Блонди надеялся снова увидеть тот самый взгляд , почувствовать себя полным хозяином положения, но вместо этого обнаружил отчужденного, совершенно замкнувшегося в себе «хозяина черного рынка». Почти незнакомого. Таким бронированным сейфом Катце не был еще ни разу, даже в тот день, когда все началось.
Рауля это достаточно быстро вывело из себя, однако он не спешил нахрапом ломать защиту, хотя, что называется, руки чесались. Однако, опыт генетика в неформальных отношениях был мизерным, Эм просто не знал, как еще повлиять на ситуацию, и после нескольких неуклюжих, на его собственный взгляд, попыток, предпринял ход конем, в результате которого они так неприветливо расстались на пирсе.
Фиаско ему… не понравилось, но не более того; Рауль и не думал оставлять свои намерения, отказываться от новых попыток. Оценив серьезность положения, он вспомнил о видеозаписи.
Лучше бы не вспоминал.
То, что он увидел, перевернуло всю сложившуюся картину с ног на голову. Это была не первая запись с господином Эмом, официальные приемы часто оставляли за собой хвосты видеоархивов, и всегда Рауля вполне устраивал собственный вид со стороны – Идеальный Блонди он и есть Идеальный Блонди. Но тут… Увидеть себя фривольно развалившимся в чужой кровати, с глупейшей, почти блаженной улыбкой, когда бывший фурнитур обнимал его и перебирал пряди растрепавшихся на подушках волос… Если бы блонди умел краснеть, у него бы полыхали щеки вместе с ушами. Но кровь не прихлынула к лицу с совершенными пропорциями, сердцебиение не участилось, хотя мозг заполонила ярость, от какой у людей темнеет в глазах.
Письмо, вернее, записку Рауль помнил до последней буквы. Но откуда этот кастрированный ублюдок мог знать о возможном для него разочаровании в самом себе? Просто догадка?
В любом случае, Катце зарвался. Ясону следовало отправить его на утилизацию много лет назад. Фурнитуров списывают и за меньшие грехи, а рыжий давно превысил лимит, которого хватило бы на дюжину ему подобных.
Теперь Рауль Эм хотел одного: уничтожить это создание, стереть, превратить в вакуум. Собственное негодование он считал вполне справедливым: рыжий посмел влезть в его жизнь, куда таким, как он, все поползновения заказаны в принципе, устроить путаницу, манипулировать вторым блонди Танагуры. Это вам не Ясонов монгрел, который был всего лишь игрушкой случайных обстоятельств и не имел в делах Минка права голоса, этот действовал вполне сознательно, используя любую удобную возможность. Да, со стороны Рауля имел место просчет, непростительная оплошность. Исправлять ее придется единственным доступным способом, зато в его власти не повторять прежних ошибок.
А тут еще Ясон, ни раньше, ни позже, «проснулся», когда кино давно кончилось – изволил осведомиться, что за тесные отношения у Рауля с его собственностью. Ответить ему щелчком по носу, как Розену, было немыслимо: Минк, как хозяин Катце, имел на такие вопросы полное право.
Пришлось отделаться уклончивым:
- В отношении некоторых дел мне удобнее иметь с ним контакт напрямую, никого больше не вмешивая.
- Разумеется, - с видом полного понимания кивнул Ясон. – В некоторых вещах третьи лица только мешают.
Было не разобрать, насмешничает он просто так, вздумав подпустить шпильку, или на самом деле о чем-то догадывается. Это неясность засела в мозгу еще одной занозой, словно без нее не хватало сложностей.
Идея замены Катце на клона с откорректированной памятью пришла в голову блонди довольно быстро, заодно она давала и возможность жестоко наказать оригинал. Люди так боятся смерти, и этот вызывающий презрение страх, и сознание, что свидетеля его позора больше не будет – исчезнет вместе с памятью о падении Рауля, даже тенью этой памяти – все это маячило впереди призраком будущей сатисфакции. Катце проживет свои последние минуты в полном сознании – сознании, что умирает. Вряд ли он при этом сохранит свою дежурную улыбку и независимый прищур. Будет цепенеть от ужаса, как любой другой человек, точно так же не стоящий внимания блонди Рауля Эма.
Дело уперлось в финансы, но и тут он не долго искал выход.
Личная лаборатория для хранения особо важных и секретных разработок давала ему все необходимые возможности, образцы тканей рыжего легко было раздобыть через клинику, с помощью все того же Инвара. На ускоренное выращивание клона денег, полученных от Катце, хватало с избытком.
Но по мере того, как будущий дилер черного рынка рос в прозрачной емкости и приобретал черты своего предшественника, Рауль все чаще и чаще задерживался у теплой прозрачной стенки и ловил себя на том, что ярость, возмущение, праведный гнев изрядно поостыли, и ему совсем не хочется заменять реальную личность подделкой. Чересчур хорошо главный специалист по мозгам знал по опыту, что любая индивидуальность неповторима, это глубже, чем скан с мозга, и тем более – идентичное тело. Человек, которого он собирался всучить Ясону под видом его подручного, уже не будет тем Катце, что морочил Эму голову добрых полгода. Можно, конечно, привести себе самому множество доводов в пользу замены, однако желания выть от тоски они не убавляли.
Возможно, Рауль справился бы с собственными непослушными чувствами. Но в окно кабинета, где он заработался допоздна, заглянули в недобрый час две самодовольные сияющие луны, и блонди, бросив бесплодные попытки продолжать свое важное для благосостояния Амои занятие, собрался, вызвал такси и поехал в Апатию.
Запах катцевых сигарет в лифте, слои дыма, плавающие по маленькой квартире – и все. Рауль даже мог определить, сколько минут назад он ушел отсюда. Сказал себе: только к лучшему, что они не встретились.
И готов был разнести все от прихожей до кухни, мстя неведомо кому за те проклятые несколько минут, на которые они разминулись.
С утра генетик вызвонил Инвара, велел сообщить ему лично, если будут замечены какие-нибудь подозрительные изменения в состоянии пациента. Он знал, что сверхдобросовестные старший медбрат и лечащий врач в лепешку разобьются, чтобы установить, нет ли чего такого –подозрительного.
Рауль специально перетасовал свой график на весь «больничный» Катцев день – чтобы можно было приехать в клинику, как только сообщение от медиков даст ему необходимый повод.
Расчет себя оправдал: застенчиво пискнувший комм голосом врача очень и очень почтительно сообщил, что у пациента, похоже, психосоматические боли в области желудка и легких.
Осталось только поехать и увидеть его. Зачем – всегда можно аргументировать, в любом случае, встреча не будет лишней. Желание уничтожить Катце стремительно падало до нуля.
Разговор, в котором фигурировали ключи от квартиры, он слышал полностью, благо, у элиты достаточно тонкий слух. Стоял в коридоре, делая вид, будто читает пришедшие по комму файлы и медленно закипал… Жажда убийства вернулась с новой силой, однако и осознание, что он уже не выпустит Катце из рук, стало на этом фоне особенно ясным, отчетливым и окончательным.
Он не пытался сдержать вспышку там, в палате, но после как будто отключил все чувства. И только когда отметил у обработанного по всем правилам стандартной утилизации рыжего прекращение дыхания и пульса, отчаяние смело все выстроенные им плотины и заставило скорчиться над тем, кто еще минуту назад был причиной его сбоя и объектом ненормальной для элиты зависимости.
Все было не так. В янтарных глазах рыжего до последнего не было ни следа того мутного страха, который свойствен обычным людям; они, кажется, смотрели даже со снисходительной насмешкой – как когда-то в ресторане Мистраля. Похоже, из них двоих больше напуган был сам генетик, как бы это ни противоречило нормальному порядку вещей.
Атавизм, которого у блонди просто не должно быть: испытывать мучительный, превышающий все допустимые пределы дискомфорт от факта клинической смерти своей нелепой привязанности. Несмотря даже на то, что этот блонди до секунды знает, когда нужно начать реанимацию и запускать обратный процесс, и уверен, что все функции нервной системы, мозга и прочих органов не пострадают. Комплект для утилизации с таким расчетом и разрабатывался – на случай, если по какой-то причине понадобится вернуть индивида к жизни, в частности.
Тем не менее, он стоял наготове с аппаратом и повторял про себя порядок искусственного запуска сердечной и дыхательной деятельности уже секунд за сорок до нужного срока.
А потом, когда рыжий, еще не приходя в сознание, наконец, втянул в себя воздух, судорожно дернув кадыком, Рауль сел рядом со столом, на который до этого переложил обмякшее тело, и уткнул лицо в ладони без перчаток. У него, высшего из высших, не осталось сил ни двигаться, ни чувствовать.

***
«Как оно – после смерти?»
Странно было открыть глаза и видеть все то же помещение, заполненное вязким красным светом. И все того же Рауля, только совсем не по-элитному согнувшегося в три погибели на контейнере рядом с ним. И резервуар, в котором по-прежнему явственно отсвечивал его дубль-два. Или Эм уже поменял их местами, и он на самом деле – собственный клон?.. Нет, версия считанной у него памяти оканчивалась в нейролаборатории, так что…
- Ну, и зачем ты решил вернуть меня к жизни?
Никакой радости оттого, что жив, Катце не испытывал. Он вообще ничего не чувствовал. Кажется, он настолько поверил в собственную смерть и принял ее, что так и остался «по ту сторону»; происходящее имело для него не больше значения, чем для покойника. От этого, а может, от всех разнообразных препаратов, которыми блонди накачал его за последние часы, он ощущал невероятную легкость.
- Неправильная постановка вопроса, - глухо отозвался Рауль, не меняя позы. – Ты переставляешь местами причину и следствие.
- Хорошо, - легко согласился рыжий. – Для чего было убивать меня, если не собирался этого делать?
Блонди все-таки поднял на него глаза. Взгляд из-за непривычно растрепанных прядей был почти диким:
- Ради удовлетворения жажды мести и разрушения.
- Ты не выглядишь удовлетворенным.
Эм отвернулся. Результаты, и вправду, не принесли ему ничего, кроме омерзения и глубокого когнитивного диссонанса. Единственный плюс – позволили сделать кое-какие выводы о том, как делать не надо.
- И что дальше? – поинтересовался рыжий, удобно усаживаясь на столе.
- В клинику теперь поедешь, когда я скажу. – Видимо, генетик решил, не размениваясь на мелочи, сразу решить все глобальные вопросы, хотя Катце спрашивал всего лишь о настоящем моменте.
Дела до его несостоявшегося сожителя рыжему было сейчас, как и до всего остального. Но, скорее всего, в будущем отношение изменится, и он уточнил для верности:
- Надеюсь, дело не в Инваре? – Катце слишком хорошо помнил, сколько темного яда было во взгляде блонди, когда он говорил о добродетели преданности.
И теперь этот яд опять полыхнул в расширенных от эмоций зрачках, словно туда плеснули реагента.
- Его, - очень отчетливо сказал блонди, - там больше не будет.
- Рауль, не трогай парня. Он же за тебя в огонь и воду, мог бы оценить.
Генетик сжал губы. Когда, стоя в коридоре, он услышал про ключи, основная мысль была: отправить своего бывшего фурнитура в подвалы Гардиан, желательно в качестве сырья. Только когда в палате он убедился, что ключи другие, не от «их» квартиры в Апатии, от больного места немного отлегло.
- Его переведут в другое место, - отрезал Эм. – А попытаешься с ним увидеться – и в другое состояние.
Катце подумал, не закурить ли ему, но курить тоже не хотелось. Пришлось очень долго и нудно объяснять Раулю, что только совсем уж дегенерат захочет по своей воле опять встретиться с человеком, которого подвел под монастырь.
По крайней мере, блонди это, кажется, убедило и успокоило. Он поднялся со своего контейнера, с помощью пульта управления закрыл резервуар с клоном плотным кожухом, и, включив нормальное освещение, принялся обследовать рыжего на предмет физического состояния. А тот бесцеремонно разглядывал его и беспечно улыбался. С высоты иного мира блонди сильно измельчали, а этого конкретного было даже немного жаль… наверное.
Конкретный блонди только хмурился; видимо, его беспокоило такое необычное настроение Катце.
Когда рыжий решил, что медосмотр закончен, он без смущения спустился с удобного стола и спросил, направляясь к двери:
- Меня твоя навороченная система отсюда выпустит?
- Я не выпущу. – Господин Эм оказался так близко, что Катце мог видеть только его золотую гриву, часть плеча и кожух, который оказался как раз по направлению взгляда.
- Кстати, - кивнул он на резервуар, непонятно зачем нашаривая в кармане пачку сигарет. – А с этим теперь что будешь делать? Куда лишний экземпляр?
- Приведу в действующее состояние и отдам Ясону. А тебя заберу к себе в фурнитуры.
- Тебе не разрешат держать такой потрепанный антиквариат.
Рауль широкой грудью легонько толкнул дилера к простенку, возле которого они стояли, навалился всем телом, но обнять не пытался, только уткнулся лбом в прокуренные и порядком за этот день пропотевшие рыжие пряди.
- Ничего, подреставрирую, это не проблема.
- Ведешь себя, как подросток в Гардиан. – Катце немного поерзал, пытаясь облегчить давление элитной массы на свои ребра. Если уж покойник может говорить, то можно говорить, что угодно, живые потерпят.
Рауль вместо ответа запустил пальцы в волосы над шеей рыжего.
В этот момент на запястье Катце заверещал комм. Вывернув руку так, чтобы видеть номер, он сообщил блонди:
- Вызов от Ясона.
Но тот уже сам увидел и отодвинулся. На минимальное расстояние, только чтобы только не попасть в поле зрение Минка.
К удивлению – гипотетическому – экс-фурнитура, хозяин не спросил, где он ошивается, и что это за место. Взгляд Первого Блонди был странно застывшим:
- Катце, Рики пропал.
Объективная реальность нашла-таки способ добраться до рыжего.

Продолжение следует...

Окончание www.diary.ru/~vereskovyj-sklon/p167250474.htm

запись создана: 19.09.2011 в 17:21

@темы: АнК, Имитация творческого процесса, Мистер Фик-с, "Компромат", "Лекарство от фатума"

---

Похоже, красное которое с начальной школы не носила мне идет )
Только чувствую я себя в нем то ли Кармен, то ли тореадором

@темы: Общехрень

---

Гелий, добро пожаловать )

@темы: АнК, О прекрасном, и вообще, Леди и джентльмены, Дайроводство