Название: Вам и не снилось
Автор: ~Алиция~
Бета: Линнел
Размер: драббл, 516 слов
Пейринг/Персонажи: Спок, Маккой
Категория: джен
Жанр: броманс
Рейтинг: G
Примечание: сайд-стори к макси «Как воздух, которым дышишь»
Из всех недостатков Связи с нелогичным доктором Спока неожиданно выбило из колеи только одно: ему начали сниться сны. Субтропики Джорджии, какие-то люди, разговоры без особого смысла, нежно любимый подвижный ребенок – девочка Джоанна, сложные операции на пределе сил, выматывающие не хуже реальных.
Спал он не часто, а видения Маккоя - иногда цветные - врывались в его сон и того реже, но…
Это тревожило.
Доктор проявил своеобразное понимание – очень своеобразное:
«Ну да, для вулканца это, наверное, как для взрослого человека снова испытывать детские страхи: вдруг из темного угла ночью вылезет страшилище. Тебе же в детстве снились сны, а, Спок?»
Отрицать было нелогично, хотя сновидения стали уже такой давностью, что он не помнил даже, цветными они были или черно-белыми.
Маккой предположил, что это временный рецидив, хотя знать наверняка не мог – откуда? Впрочем, сны вызывали у Спока опасенье лишь до одного случая.
Той ночью ему приснилось, будто он падает в черный, бездонный космический вакуум, словно в пропасть, ему страшно и хочется остановиться — и нельзя, потому что по пятам гонятся хозяева толианской сети, чтобы схватить и выпытать, где Джим Кирк…
Это было совершенно нелогично, нелогичность дребезжала и донимала, как старый будильник; Спок проснулся, встал и пошел в каюту Маккоя, все еще чувствуя отголоски страшного падения, которое тот сейчас переживал. Пошел через их общий санузел, чего практически не делал прежде. Зная все мысли друг друга, прилюдно друг друга оскорбляя и подкалывая, оба всегда деликатно звонили в двери с табличками и церемонно разрешали: «Входите, доктор» — «Здравствуйте, мистер Спок».
Маккоя пришлось всего-то пару раз встряхнуть, чтобы тот проснулся. Он сел, уставился на вулканца ошарашенным взглядом, который в мгновение ока стал осмысленным — сказался опыт ночных побудок к неотложным пациентам — и сказал:
- Очень кстати ты меня разбудил.
Спок кивнул. В каюте доктора ему было холодно в форменных трусах и уставной футболке ЗФ, кожу словно стягивало от некомфортной температуры. Он стоял, не зная, что делать дальше — и в итоге ему на плечи накинули одеяло, отвели, как маленького, в собственную каюту и заставили лечь в кровать. Подоткнули одеяло. Он уловил смутные чужие воспоминания о ребенке, которого укладывали и заботливо укрывали, когда девочке снились страшные сны, держали за руку, пока она опять не уснет. И, в конце концов, перенесли кроватку в спальню родителей.
- Хм, хорошо, что Споку не снятся кошмары. Его кровать бы у меня не поместилась, и он не любит спать в прохладном помещении. – Доктор ухмыльнулся, подавляя зевок, и пошел к себе.
А вулканец лежал, укутанный, и думал, что все логично, Связь такого уровня, как у них, является, кроме прочего, разновидностью симбиоза, направленного на сохранение не только себя, но и партнера.
Однако «ночи» альфа-смены опять преподнесли ему сюрприз, когда неожиданно привиделся под утро Вулкан, песчаные окрестности Шикхара, старый сехлат, меланхолично топающий рядом… Спок бессовестно нежился в этом сне и даже, кажется, радовался, что можно не просыпаться еще две целых и семь десятых минуты, но тут его стали будить и тормошить. Будто Ай-Чайя, почуяв поблизости песчаную ящерицу, тянул одеяло прочь, требуя своей утренней прогулки.
Ну, разумеется, можно было и не сомневаться. Едва открыв глаза, Спок услышал:
- Надо же, мой остроухий друг, никогда не думал, что эта ваша бесконечная оранжевая пустыня под оранжевым небом может быть такой прекрасной!
Спал он не часто, а видения Маккоя - иногда цветные - врывались в его сон и того реже, но…
Это тревожило.
Доктор проявил своеобразное понимание – очень своеобразное:
«Ну да, для вулканца это, наверное, как для взрослого человека снова испытывать детские страхи: вдруг из темного угла ночью вылезет страшилище. Тебе же в детстве снились сны, а, Спок?»
Отрицать было нелогично, хотя сновидения стали уже такой давностью, что он не помнил даже, цветными они были или черно-белыми.
Маккой предположил, что это временный рецидив, хотя знать наверняка не мог – откуда? Впрочем, сны вызывали у Спока опасенье лишь до одного случая.
Той ночью ему приснилось, будто он падает в черный, бездонный космический вакуум, словно в пропасть, ему страшно и хочется остановиться — и нельзя, потому что по пятам гонятся хозяева толианской сети, чтобы схватить и выпытать, где Джим Кирк…
Это было совершенно нелогично, нелогичность дребезжала и донимала, как старый будильник; Спок проснулся, встал и пошел в каюту Маккоя, все еще чувствуя отголоски страшного падения, которое тот сейчас переживал. Пошел через их общий санузел, чего практически не делал прежде. Зная все мысли друг друга, прилюдно друг друга оскорбляя и подкалывая, оба всегда деликатно звонили в двери с табличками и церемонно разрешали: «Входите, доктор» — «Здравствуйте, мистер Спок».
Маккоя пришлось всего-то пару раз встряхнуть, чтобы тот проснулся. Он сел, уставился на вулканца ошарашенным взглядом, который в мгновение ока стал осмысленным — сказался опыт ночных побудок к неотложным пациентам — и сказал:
- Очень кстати ты меня разбудил.
Спок кивнул. В каюте доктора ему было холодно в форменных трусах и уставной футболке ЗФ, кожу словно стягивало от некомфортной температуры. Он стоял, не зная, что делать дальше — и в итоге ему на плечи накинули одеяло, отвели, как маленького, в собственную каюту и заставили лечь в кровать. Подоткнули одеяло. Он уловил смутные чужие воспоминания о ребенке, которого укладывали и заботливо укрывали, когда девочке снились страшные сны, держали за руку, пока она опять не уснет. И, в конце концов, перенесли кроватку в спальню родителей.
- Хм, хорошо, что Споку не снятся кошмары. Его кровать бы у меня не поместилась, и он не любит спать в прохладном помещении. – Доктор ухмыльнулся, подавляя зевок, и пошел к себе.
А вулканец лежал, укутанный, и думал, что все логично, Связь такого уровня, как у них, является, кроме прочего, разновидностью симбиоза, направленного на сохранение не только себя, но и партнера.
Однако «ночи» альфа-смены опять преподнесли ему сюрприз, когда неожиданно привиделся под утро Вулкан, песчаные окрестности Шикхара, старый сехлат, меланхолично топающий рядом… Спок бессовестно нежился в этом сне и даже, кажется, радовался, что можно не просыпаться еще две целых и семь десятых минуты, но тут его стали будить и тормошить. Будто Ай-Чайя, почуяв поблизости песчаную ящерицу, тянул одеяло прочь, требуя своей утренней прогулки.
Ну, разумеется, можно было и не сомневаться. Едва открыв глаза, Спок услышал:
- Надо же, мой остроухий друг, никогда не думал, что эта ваша бесконечная оранжевая пустыня под оранжевым небом может быть такой прекрасной!
Текст, подтверждающий аксиому: что легко писалось, легко читается ) Радостно накатала за полчаса, хотела осчастливить бету ) А бета почему-то расстроилась...
Название: Навсегда
Автор: ~Алиция~
Бета: Линнел
Размер: драббл, 950 слов
Пейринг/Персонажи: Спок, Маккой (TOS + полнометражки)
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: С любимыми не расставайтесь
Примечание/Предупреждения: можно считать завершением истории, начатой в фике «Как воздух, которым дышишь». А можно не считать. Смерть персонажа
Гулкий бесцветный коридор, характерные звуки, шагающий рядом ссутуленный небритый человек – все это вызывало ощущение временного тоннеля. Направленного в одну точку, в портал, до которого он мог и не успеть дойти.
- В общем, он просто отключается время от времени, с этим ничего не сделаешь, – пожилой усталый медик поежился, нашаривая что-то в кармане, посмотрел на каменный профиль вулканца и решил, что можно без обычных экивоков. - Фактически, ему недолго осталось. В любой момент может…
Посол Спок кивнул, не поворачивая головы. Там, впереди, просыпался человек, разбуженный их неприятным подобием диалога. Просыпался от мутного медикаментозного сна, силясь понять, что не так.
Но к тому времени, как вулканец шагнул в палату, его уже ждали.
- Спок, ты что здесь делаешь? – такой знакомый раздраженный жест правой рукой – левая уже не действует. – Ты должен быть на этом своем симпозиуме, разве нет?
- Ты уже все путаешь…
- Не настолько. Ну да, старая развалина разваливается окончательно, но я же помню…
- Неважно.
- Ты прав. В кои-то веки.
Человек на ортопедической койке улыбается, скорее чувствуя, чем видя, как вулканец в своем неизменном стиле поднимает бровь. Хорошо, что доктор может испытывать сейчас его, Спока, облегчение, почти радость. Посол «на взлете» блокирует собственные воспоминания о том, как проснулся среди ночи месяц и три целых одну десятую дня назад от давящего чувства пустоты и одиночества. Это было странно: Связь, которая никуда не ведет. Спок без малейших сомнений поднял на ноги всех, кто мог ему понадобиться, чтобы получить короткий ответ: «В коме».
Через шесть дней, когда Леонарда Маккоя вывели из коматозного состояния, ему никого не пришлось беспокоить, он сам «услышал»: «Проклятье… Ох, Спок, кажется, со мной что-то неладно…»
Вулканец давно знал, что друг умирает. Каменел при мысли об этом. Доктор и не отрицал, но относился к этому на удивление беспечно: «Сам подумай, умник остроухий, сколько мне лет? Пора уже и честь знать». Спок подозревал, что Маккой и в этом нашел для себя способ его подразнить. Частично. А частично – просто очередным своим нелогичным человеческим способом сказать ему: все это не страшно. «Может, я и не самый лучший врач, но тут-то себе диагноз могу поставить: болячек уже стало больше, чем меня». Но вулканца тогда почти напугало это «не самый лучший врач» вместо привычного «старый сельский доктор», и Маккой больше не повторял шутку.
- Леонард, – вслух говорит посол, хотя в палате больше никого нет, а им давно без разницы, произносить слова или только думать. – У меня к тебе просьба.
Доктор начинает отвечать, но заходится в кашле. Который, впрочем, прекращается прежде, чем вулканец успевает к нему подойти.
- У тебя, Спок? Вроде последнее желание полагается умирающему.
- У тебя отвратительный черный юмор… По-прежнему.
- Горбатого, знаешь ли…
- Прости, Леонард. Что бы ты хотел?
- Посмотреть… Увидеть четко, как раньше: тебя, себя, то, что вокруг, – выцветшие голубые глаза щурятся, силясь разобрать знакомые резкие черты.
Спок опять ставит блок; Маккой фыркает про себя, насквозь видя его ухищрения. А потом его прорывает – бездонным отчаянием от того, что он не может защитить Спока от боли.
- Ты увидишь, – излишне резко и торопливо, и, наверное, слишком громко говорит Спок.
- Что. Ты. Хотел. – Не в первый раз Маккой неловко пытается повторить вулканские манипуляции с блокированием собственных чувств. Потому что просто отвернуться от них, как раньше, когда на повестке дня были более важные вещи, сил уже не хватает.
- Останься со мной, – Спок не успевает понять, произнес он это вслух, или только подумал.
К его удивлению, Маккой понимает сразу. В мозгу доктора проносятся сотни тревог и сомнений, воспоминания о посмертных приключениях Споковой катры и отчетливая тревога, не случится ли с вулканцем тех же неприятностей, что пришлось пережить ему. И еще множество малопонятных даже самому доктору попыток зацепиться за уходящую реальность, аргументов и контраргументов. Но в итоге все разом стихает, перекрытое главной мыслью: А иначе Спок останется один.
К тому же, Джима до сих пор не нашли. Не хотелось бы – так и не узнав…
Вулканец устанавливает свои пальцы, похожие на скрюченные от старости узловатые ветви, на лице Маккоя, собираясь выполнить просьбу – через слияние разумов дать увидеть окружающее четко, как хотя бы лет сорок назад. И застывает, ожидая разрешения. Но его старый друг вместо этого раздражается и торопит:
- Ну что ты тянешь? Давай! Не хватало только вырубиться посреди твоего мелдинга, чтоб ты получил пол-меня, да еще не лучшую половину, при нашем-то везении! Только… – на миг он словно отстраняется, – не надо, наверное, говорить ничего Джоанне? … и остальным?
- Хорошо, Доктор.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
- Что… Что с ним такое? Что вы сделали?! – Молодая женщина буквально врывается в палату, в ужасе глядя на диагностический монитор койки. Опрятная, свежая – наверное, только что сменила на дежурстве своего пожилого коллегу.
Вулканец устало отводит руку от неподвижного лица с заострившимися чертами. Он не видит смысла что-то говорить. Женщина прибежала по сигналу с приборов, которые теперь так же неподвижны и безмолвны, как тот, чьи жизненные показатели они должны были фиксировать.
- Вы… – ничего не понимая, она бросает недоверчивый взгляд на Спока, потом на человека на кровати. В уголках мертвых губ и смеженных век словно притаилась тихая улыбка облегчения: все позади.
И женщина чуть заметно расслабляется. А в голове вулканца звенит невыносимая, по-настоящему пугающая тишина.
Не успел?
- Мне жаль, – говорит он, как только становится способным что-то произнести, и женщина-врач сочувственно кивает.
- Врешь, как сивый мерин, – бодро раздается в мозгу Спока. Им явно гордятся.
И не только.
- С кем поведешься, – с облегчением почти улыбается он про себя.
- В общем, он просто отключается время от времени, с этим ничего не сделаешь, – пожилой усталый медик поежился, нашаривая что-то в кармане, посмотрел на каменный профиль вулканца и решил, что можно без обычных экивоков. - Фактически, ему недолго осталось. В любой момент может…
Посол Спок кивнул, не поворачивая головы. Там, впереди, просыпался человек, разбуженный их неприятным подобием диалога. Просыпался от мутного медикаментозного сна, силясь понять, что не так.
Но к тому времени, как вулканец шагнул в палату, его уже ждали.
- Спок, ты что здесь делаешь? – такой знакомый раздраженный жест правой рукой – левая уже не действует. – Ты должен быть на этом своем симпозиуме, разве нет?
- Ты уже все путаешь…
- Не настолько. Ну да, старая развалина разваливается окончательно, но я же помню…
- Неважно.
- Ты прав. В кои-то веки.
Человек на ортопедической койке улыбается, скорее чувствуя, чем видя, как вулканец в своем неизменном стиле поднимает бровь. Хорошо, что доктор может испытывать сейчас его, Спока, облегчение, почти радость. Посол «на взлете» блокирует собственные воспоминания о том, как проснулся среди ночи месяц и три целых одну десятую дня назад от давящего чувства пустоты и одиночества. Это было странно: Связь, которая никуда не ведет. Спок без малейших сомнений поднял на ноги всех, кто мог ему понадобиться, чтобы получить короткий ответ: «В коме».
Через шесть дней, когда Леонарда Маккоя вывели из коматозного состояния, ему никого не пришлось беспокоить, он сам «услышал»: «Проклятье… Ох, Спок, кажется, со мной что-то неладно…»
Вулканец давно знал, что друг умирает. Каменел при мысли об этом. Доктор и не отрицал, но относился к этому на удивление беспечно: «Сам подумай, умник остроухий, сколько мне лет? Пора уже и честь знать». Спок подозревал, что Маккой и в этом нашел для себя способ его подразнить. Частично. А частично – просто очередным своим нелогичным человеческим способом сказать ему: все это не страшно. «Может, я и не самый лучший врач, но тут-то себе диагноз могу поставить: болячек уже стало больше, чем меня». Но вулканца тогда почти напугало это «не самый лучший врач» вместо привычного «старый сельский доктор», и Маккой больше не повторял шутку.
- Леонард, – вслух говорит посол, хотя в палате больше никого нет, а им давно без разницы, произносить слова или только думать. – У меня к тебе просьба.
Доктор начинает отвечать, но заходится в кашле. Который, впрочем, прекращается прежде, чем вулканец успевает к нему подойти.
- У тебя, Спок? Вроде последнее желание полагается умирающему.
- У тебя отвратительный черный юмор… По-прежнему.
- Горбатого, знаешь ли…
- Прости, Леонард. Что бы ты хотел?
- Посмотреть… Увидеть четко, как раньше: тебя, себя, то, что вокруг, – выцветшие голубые глаза щурятся, силясь разобрать знакомые резкие черты.
Спок опять ставит блок; Маккой фыркает про себя, насквозь видя его ухищрения. А потом его прорывает – бездонным отчаянием от того, что он не может защитить Спока от боли.
- Ты увидишь, – излишне резко и торопливо, и, наверное, слишком громко говорит Спок.
- Что. Ты. Хотел. – Не в первый раз Маккой неловко пытается повторить вулканские манипуляции с блокированием собственных чувств. Потому что просто отвернуться от них, как раньше, когда на повестке дня были более важные вещи, сил уже не хватает.
- Останься со мной, – Спок не успевает понять, произнес он это вслух, или только подумал.
К его удивлению, Маккой понимает сразу. В мозгу доктора проносятся сотни тревог и сомнений, воспоминания о посмертных приключениях Споковой катры и отчетливая тревога, не случится ли с вулканцем тех же неприятностей, что пришлось пережить ему. И еще множество малопонятных даже самому доктору попыток зацепиться за уходящую реальность, аргументов и контраргументов. Но в итоге все разом стихает, перекрытое главной мыслью: А иначе Спок останется один.
К тому же, Джима до сих пор не нашли. Не хотелось бы – так и не узнав…
Вулканец устанавливает свои пальцы, похожие на скрюченные от старости узловатые ветви, на лице Маккоя, собираясь выполнить просьбу – через слияние разумов дать увидеть окружающее четко, как хотя бы лет сорок назад. И застывает, ожидая разрешения. Но его старый друг вместо этого раздражается и торопит:
- Ну что ты тянешь? Давай! Не хватало только вырубиться посреди твоего мелдинга, чтоб ты получил пол-меня, да еще не лучшую половину, при нашем-то везении! Только… – на миг он словно отстраняется, – не надо, наверное, говорить ничего Джоанне? … и остальным?
- Хорошо, Доктор.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
- Что… Что с ним такое? Что вы сделали?! – Молодая женщина буквально врывается в палату, в ужасе глядя на диагностический монитор койки. Опрятная, свежая – наверное, только что сменила на дежурстве своего пожилого коллегу.
Вулканец устало отводит руку от неподвижного лица с заострившимися чертами. Он не видит смысла что-то говорить. Женщина прибежала по сигналу с приборов, которые теперь так же неподвижны и безмолвны, как тот, чьи жизненные показатели они должны были фиксировать.
- Вы… – ничего не понимая, она бросает недоверчивый взгляд на Спока, потом на человека на кровати. В уголках мертвых губ и смеженных век словно притаилась тихая улыбка облегчения: все позади.
И женщина чуть заметно расслабляется. А в голове вулканца звенит невыносимая, по-настоящему пугающая тишина.
Не успел?
- Мне жаль, – говорит он, как только становится способным что-то произнести, и женщина-врач сочувственно кивает.
- Врешь, как сивый мерин, – бодро раздается в мозгу Спока. Им явно гордятся.
И не только.
- С кем поведешься, – с облегчением почти улыбается он про себя.
Обзорам